Сюжет получился совсем не новогодний: дама, не в силах перенести предательство любовника, выбрасывается из окна своей квартиры. Это были размышления Арсена на личные темы, но он постарался, чтобы публика об этом не догадалась. Героиня рассказа была успешной состоятельной бизнес-леди, одинокой и – прошу заметить – бездетной! Главная претензия Арсена к матери заключалась в том, что та предала своего ребенка. Его персонаж в этом преступлении был неповинен.
Да, мрачный сюжет, но Арсену казалось, что он проделал неплохую работу и честно изобразил нервный срыв. Нина, прочитав рассказ, передернула плечами: «Наверное, это хорошо, но все эти взаимоотношения и самокопания… Боже, Сеня, что за банка с червями!»
Арсен и сам прекрасно понимал, что невозможно положить читательницам под новогоднюю елочку подсокращенную версию «Анны Карениной». Однако слова жены привели его в ярость. «Банка с червями, Нина? Это же твоя любимая реальность, в которой ты призываешь меня жить изо дня в день, от слова до слова, черт побери! Никаких фантазий, никаких иллюзий, правда и ничего, кроме правды! Неужели ты этого не заметила, ты, профессиональный филолог, мать твою!»
Позже Арсен понял, что рассказ был всего лишь попыткой выбросить из сердца глубоко сидящую обиду. Если бы мать погибла, пытаясь перепрыгнуть с самолета на розовое облако, он бы ее понял. Но она принесла себя в жертву реальности – той самой реальности, которую всегда искренне ненавидела. Знакомый врач сказал страшную вещь. Почти каждый самоубийца в глубине души хочет, чтобы его спасли. Можно откачать человека, наглотавшегося таблеток. Можно спасти человека, перерезавшего себе вены. И лишь тот, кто окончательно избрал смерть, решается на прыжок с верхнего этажа. Мать не хотела, чтобы ее спасли, она решила свою проблему кардинально, раз и навсегда. Когда Арсен об этом думал (а думал он об этом почти постоянно), границы двух миров – реального и виртуального – сходились в узкую полосу, острую, как лезвие бритвы.
«Да как ты посмел убить такого замечательного мистера Холмса!» Слова, написанные почтенной викторианской леди, смешивались с буквами, вырезанными в глубине больной души Арсения: «Да как ты посмела себя убить!» Ведь, в отличие от виртуального мира, в реальности операция воскрешения невозможна…
Чья-то рука резко захлопнула крышку ноутбука. Даша подскочила в вертящемся кресле.
Арсений выглядел намного лучше, чем полчаса назад. Причесанный, чисто выбритый, пахнущий хорошим мужским парфюмом. Но воспаленные красные глаза смотрели на Дашу с такой ненавистью, что она содрогнулась.