— А как это тебя взяли в немецкую спецшколу в девятом классе? — недоверчиво спросила Ольга.
Она последние полгода тщательно и капризно выбирала школу для Витюшки и знала про школы все.
— Здраасьте… — укоризненно протянул Гена и отчеканил на безукоризненном хохдойче: — Gestatten Sie, dass ich mich vorstelle. Mein Name ist Gena. Ich freue mich sehr, Sie zu sehen!
— Ах, да, — сказала Ольга. — Entschuldigen Sie bitte. Извини, я забыла, кто у нас тут главный германист.
В школьные годы Гена все каникулы проводил у двоюродной тетки в Дрездене. Когда Гену перевели в немецкую спецшколу на Куусинена, его произношению завидовала «классная» с кандидатской степенью.
— Оль, мы еще попридержим компьютер, хорошо? — сказал Бравик.
— Оставь его себе, и хватит об этом.
— А ты никогда не заглядывала в Вовкин ноут? — спросил Гена.
— Господи, я в его кабинет-то лишний раз боялась заглянуть.
— Оль, — сказал Бравик, — видишь ли, я искал там кое-какие фотографии и наткнулся на закрытую папку. Худой открыл ее, а там оказались архивные файлы, их Худой пока открыть не может. Но там есть очень странные фотографии.
— Что в них странного?
— Это долго рассказывать. Мы позже тебе покажем… Так ты ничего не знаешь об этих архивных файлах?
— Нет.
— И Вовка никогда об этом не говорил?
— Бравик, мы развелись два года назад.
— Да-да, я понимаю. Но вы ведь сохранили, э… близкие отношения?
У Ольги посмотрела на Бравика, как на малое дитя.
— Бравик, близкие отношения у нас с Володей были после знакомства и еще лет пять. А до последнего времени — только сексуальные.
— Извини… — Бравик от неловкости прокашлялся. Потом спросил: — А после Караташа ты замечала в Вовке какие-то странности?
— То есть ты поговорил с Шевелевым?
— Ты советовала поговорить — и я поговорил.
— А почему, собственно, тебя это интересует? Пока он был жив, вы не расспрашивали меня о его странностях.
— Мы не знали про Караташ, — сказал Гена.
— Настоящая мужская дружба… — сказала Ольга с неприятным смешком. — Три товарища. Четыре танкиста и собака.
— Оль, мы смиренно спрашиваем, — сказал Гена. — Он изменился после Караташа, да?
— «Видит горы и леса, облака и небеса, а не видит ничего, что под носом у него», — сказала Ольга и вздохнула. — Эх вы, четыре танкиста… Вы знали о Володе только то, что вам было удобно и приятно знать. А вот то, что ваш друг был душевно нездоров, — этого вы не знали. И то, что он мешал виски с транквилизаторами, — этого вы тоже не знали.
— Эй, эй! — встревоженно сказал Гена. — Вовка пил не больше других!
— Если «другие» — это ты и Никон, то да. Первые годы я даже хвасталась подругам: мол, я замужем за алкоголиком, которого ни разу не видела пьяным.