— Давай отряхнем платье. — Машина остановилась возле моего подъезда, и я с большим трудом выбралась наружу, наконец вздохнув свежий воздух в свои сжавшиеся легкие.
Тошнота стала отступать, отдав главенствующие позиции головной боли. Меня до сих пор слегка покачивало, но я больше не чувствовала себя пьяной, наоборот, слишком трезвой. В висках стучали надоедливые молоточки, усиливающие свой ритм при каждом моем движении.
— Так, вроде лучше. Но ты родителям не показывайся, — посоветовала Лизаветта, одергивая мое платье. — Тебя проводить до двери?
— Сама дойду. Боже, скорее бы оказаться к кровати.
— Проспишься и полегчает. К вечеру позвони.
03.49
Я смотрю на три крошечные белые таблетки на своей руке — верное средство от похмелья. Вода кажется целебным эликсиром, медленно возвращающим жизнь моему сломанному телу. Лекарство должно подействовать примерно через полчаса.
Родители даже не проснулись, когда я, пошатываясь, ввалилась в квартиру. Что ж, тем лучше. Мне осталось только добраться до мягкой кровати и поскорее заснуть, таким образом, обманув головную боль. Не нужно быть гением, чтобы понять, что вся завтрашняя суббота уйдет на болезненное восстановление. Стоило вновь возродить табу на выпивку и вернуться во времена сухого закона. Кто знает, что подмешивают в коктейли в этих третьесортных клубах.
Подушка кажется жесткой, словно я все еще лежу на твердой земле возле клуба. Мне даже кажется, что вещи пропитались запахом сырости, но душ становится чрезмерной роскошью. Тело расслабляется и на минуту приходит облегчение, но назойливая дрожь возвращается вновь, заставляя меня застонать.
04.20
Часы на тумбочке отсчитывают минуты, а я все ворочаюсь в кровати, только усиливая свою агонию. Литровая бутылка воды в изголовье практически пуста, но жажда так и не покидает меня, высушивая горло как безжалостное солнце пустыни. Ко всему этому прибавляется еще и боль в шее. Видимо, я поранилась гораздо сильнее, чем считала, а алкоголь на время притупил ощущения. Позвонки одеревенели, не позволяя повернуть голову в сторону.
Я теряла контроль над своим телом, оно становилось чужим, зажатым, как у статуи. Все сложнее было повернуться или просто поднять руку. Все равно, тем более, что движение не приносило облегчения. Мне хотелось просто заснуть, поэтому я старалась не двигаться, отвлечься на что-то за пределами этой оболочки.
04.34
Таблетки не действовали, рождая ложное желание выпить еще, да хоть целую упаковку, лишь бы забыться на время. Вместо этого я представила, что боль — это огромная анаконда с ядовито-кислотной кожей, которая обвивает меня с ног до головы. Там, где она касалась тела, рождалось невыносимое жжение, когда яд медленно проникал до самой кости. Ее кольца стягивались все туже, обездвиживая меня, делая беспомощной. Раздвоенный язык щекотал висок, вызывая мучительную вибрацию.