Больше беспокойства доставляли ей ощущения личные. Легко быть уверенной в своих чувствах, когда его тут нет: она по нему скучает, она может вообразить разговор с ним на любую тему, она способна представить себе выражение его лица. Она может даже осмелиться мысленно произнести то самое слово на букву Л. Но когда они оказываются вместе, все это пропадает. Она слишком сильно в нем нуждается и потому слишком обеспокоена тем, чтобы не сделать и не сказать чего-то такого, что вобьет между ними клин. И она подозревает, что Тони, при всем его профессионализме, не умнее, чем она, когда речь идет об этой важнейшей стороне их жизни.
А Тони в своей палате лежал с выключенным светом и открытыми занавесками. В окне отражалось сияние городских огней. Перед этим он на какое-то время провалился в забытье, но оно оказалось недолгим. Ему хотелось быть дома, в собственной кровати. Или хотя бы на собственном диване, имея в виду, что сама мысль о лестнице казалась невозможной. И чтобы никто не будил его в шесть утра, принося чашку чая, который он не хочет пить. И чтобы никто не обращался с ним так, словно ему пять лет и он не способен принимать самостоятельные решения. И главное — чтобы никто не впускал к нему мать.
Он глубоко вздохнул. Кого он обманывает? Дома он будет таким же беспомощным и жалким, как здесь. Работа, вот что ему нужно. Только она делает его мозг живым. Без работы все его мысли — словно белка в колесе, кружатся и пляшут, без цели, без смысла. Только работая, он может свести к минимуму мысли о Кэрол и о своих чувствах к ней. Когда-то теплилась слабая надежда, что они могут построить совместное будущее. Но эту надежду разрушили обстоятельства. Если когда-то и была реальная возможность, что она его полюбит, теперь это уже в прошлом.
И возможно, это к лучшему. Особенно теперь, когда на сцене снова появилась его мать.
Назойливые басы, казалось, поселились где-то в теле Крис. Испариной покрылись даже те места, которые, как ей представлялось, вообще не могут потеть; сердце как будто переключилось на более высокую передачу. Вот забавно: когда она тусовалась по клубам ради собственного удовольствия, никогда не замечала за собой такого. Тогда ее захватывал ритм, она сосредоточивалась на том, чтобы веселиться с Шинед или еще с кем-нибудь.
Она двигалась между танцующими, отрабатывая край танцевальной площадки: сначала предъявить удостоверение, затем, веером, показать фотографии, сделать так, чтобы пляшущие остановились и посмотрели на них. Иногда ей приходилось хватать за майки и чуть ли не носом прижиматься к тем, кто слишком упорствовал или слишком накурился. Время от времени она бросала взгляд на Кевина или Полу, занятых той же скучной процедурой.