— Позвольте, я помогу вам выйти из кареты, — сказал он.
Китти собрала остатки сил и поднялась. Голова у нее кружилась, ноги подкашивались. Почувствовав под ногами булыжную мостовую, она закачалась и вцепилась в человека, стоявшего рядом. Откуда-то издалека доносился голос Клода, властный и твердый:
— Все будет хорошо. Вы можете идти? Вижу, что не можете.
Клод подхватил ее на руки и понес в отведенную ей комнату. Прошло несколько минут, с нее сняли плащ, а ее положили на постель, обложив со всех сторон мягкими подушками.
Хозяйка трактира приготовила ей отвар из лекарственных трав, сказав, что он принесет ей облегчение. Китти выпила снадобье, женщина помогла ей снять платье и уложила в постель, и Китти крепко заснула. Проснувшись, она прежде всего ощутила сильный приступ голода. Оглядев незнакомую комнату, она вспомнила, что произошло, и почувствовала себя виноватой.
Осторожно встав с постели, она обнаружила, что о ее недомогании напоминала лишь едва заметная головная боль. Китти с удовольствием умылась, почистила зубы, надела муслиновое платье и спустилась вниз.
— Не рано ли вы спустились вниз? Вам надо было хорошо позавтракать, так как путешествие на пустой желудок добром не кончается. Почему вы не сказали, что вам плохо?
Я очень сожалею, что доставила вам столько хлопот, но...
— Идите сюда и садитесь за стол, — прервав ее, сказал Клод, выдвигая для нее стул.
— Вы опять за свое? — произнесла Китти, помрачнев.
Он помолчал, не снимая руки со спинки стула, и вдруг громко рассмеялся.
— Правда? Должно быть, по привычке. Но разве вы не проголодались?
— Еще как! — ответила она, подходя к столу.
— Вам сейчас лучше съесть что-нибудь легкое, зато за ужином наверстаете. Сегодня мы никуда не поедем, — добавил он.
— Но вы говорили, что нам надо побыстрей добраться до Ньюарка! — возразила она, садясь за стол.
— Сегодня воскресенье, и я решил, что мы должны отдохнуть. Ничего не случится, если мы приедем в Гретну на день-другой позже. Вы еще не оправились от болезни.
Китти почувствовала искреннюю благодарность — одна мысль о том, что надо будет снова трястись в карете, приводила ее в ужас. Но она не удержалась от соблазна прикинуться незаслуженно обиженной.
Клод с минуту смотрел на нее и вдруг разразился гомерическим хохотом.
— Я в самом деле был таким безжалостным с вами?
— Вы прекрасно знаете, что были совершенно невыносимы! сказала с улыбкой Китти.
Он ухмыльнулся.
— Ну, положим, я был невыносим, но вы тоже не святая! Вы шипели, как змея! — сказал он, протягивая ей масло. — Хлеб справа от вас.