— Что ты видишь на горизонте?
Снова у королевы этот отрешенный взгляд. Целая вечность прошла с тех пор, как он умер для нее, хоть ему и казалось, что прошло всего несколько недель. Фальрах знал совсем иную Эмерелль. И сейчас рядом с ним стояла незнакомка.
Он даже не имел права называть ее по имени, а ведь это слово последним сорвалось с его губ в прошлой жизни. Она выдавала себя за Нандалее. Это было имя ее матери.
— Будущее.
Ответ Эмерелль запоздал. Фальрах уже и не думал, что она что-либо скажет.
Он смотрел вдаль, на заснеженные холмы. Ветра не было, стоял такой мороз, что рука прилипла бы к серебряной рукояти меча, если бы он случайно коснулся ее без перчатки.
За холмами на горизонте виднелся дым, похожий на грозовые тучи в ночном небе. Сияние звезд, отражавшееся на недавно выпавшем снегу и таким образом возвращавшееся обратно в ночное небо, сплетало магические узоры. Дым нарушал гармонию этого волшебства. Густая, давящая мгла нависала низко-низко, поблескивая красно-оранжевым…
Цвет свежепролитой крови дракона. То было отражение кузнечного горна Фейланвика.
Макариос беспокойно переминался с ноги на ногу. Эмерелль и Фальрах сопровождали погонщика скота, служившего у князя кентавров. Наградой эльфам стали две старые лошади. Фальраху они не нравились, но Эмерелль ценила то, что уже не придется идти пешком.
— Вам бы не следовало подходить ближе к городу, — предупредил кентавр. — Жизнь эльфа там не дороже буйволиных ветров.
— Почему? — Она знала истории о Фейланвике. И Макариос это тоже знал.
Кентавры не славились умением скрывать свои чувства.
Впрочем, большинство конелюдей очень уважали эльфов.
На виске у Макариоса вздулась жилка, было видно, как пульсирует кровь.
— Ты же знаешь о князе Шандрале, благородная дама.
И знаешь, как сильно страдали кобольды города от его жестокости. Эльфам не следует ходить туда.