Если разобраться, ничего страшного с тобой не произошло. Попал в рабство, сбежал, опять стал рабом и снова сбежал. Наверняка первое время в плену здорово получал за строптивость, пока наконец не осознал свое положение. Ну и что здесь особо трагичного? Наверное, есть еще что-то, о чем ты не стал мне рассказывать.
Что касается моего флага, развевающегося над коутнером…
Перед тем как перекочевать на «Феррари», вставший на дыбы конь был изображен на борту боевого аэроплана, а потом подарен основателю фирмы. Но это так, к слову.
Мне кажется, Фред, если я сейчас, в угоду обстоятельствам, спущу свой флаг, то потеряю что-то внутри себя, какую-то крохотную, но очень важную частичку.
— В общем-то мы можем не заходить в Мойнстоф. И если нам опять повезет… — продолжил друг.
Да, Фред, в этом ты прав. У нас есть немного солонины, и черепахи тоже пока не закончились. Да и галеты имеются, хоть и приходится делить их с червячками. Хорошие давно съедены, а те, что остались…
Так что проблема только с водой. Правда, если нам повезет и пойдет дождь…
Но есть и еще кое-что, Фред. Ты ведь сам говорил мне, что Бертоуз хотел, чтобы его похоронили на берегу. После боя мы собрали все, что от него осталось, и завернули в несколько слоев просмоленной парусины. И даже соли не пожалели.
И все же плохие из нас получились мумификаторы, и его тело все сильнее напоминало о том, что оно находится на борту «Мелиссы». Конечно, можно похоронить его по морскому обычаю: поместить в мешок с телом ядро и отправить за борт. Но ведь берег совсем рядом, а я обещал выполнить его последнее желание.
Фред старательно отводил взгляд, а значит, решение и вправду принимать мне. Кто бы знал, до чего же я не люблю этого делать, разве что за столом, выбирая блюда или марку вина. Что касается флага…
Парни обнаружили где-то совсем новый изнердийский флаг и поначалу развлекались тем, что использовали его как половую тряпку, затем бросили его на палубе, и каждый проходящий мимо обязательно вытирал об него ноги, зачастую босые. Гентье, глядя на это безобразие, заявил, что в Изнерде за осквернение государственной святыни приговаривают к сожжению на костре. После его слов каждый считал своим долгом добавить к личному костру пару полешек, от души потоптавшись на атрибутике.
«Босота», — думал я чуть ли не с нежностью, глядя на их забавы. Не любят здесь Изнерд, это точно, хотя и уважают и даже побаиваются.
Ну ничего, в моей каюте, в одном из сундуков, есть и еще один новехонький изнердийский флаг.
— Господин Фер Груенуа, прикажите Мросту, чтобы он изготовил флаг с лошадкой. До Мойнстофа несколько часов ходу, так что времени вполне хватит. Прежний из-за шторма совсем вид потерял, поистрепался, неудобно с таким в чужом порту показываться. И вообще, Фред, чего ты опять заладил: ваша светлость, ваша светлость. У Прошки, что ли, научился?