— Гадать не будем, Пушкарёв.
— Я тоже надеюсь на лучшее. И Тополь тоже надеется. Нам с ним ох как нужно хотя бы ещё одно чудо. Бог, говорят, любит троицу. Снег там как, лежит ещё?
— Да.
— И то хлеб. Я посадил Влада в машину, сестра его поцеловала, мне пожала руку — я аж отпрянул — и вернулась в бар. После этого я долго её не встречал, хотя слухи о её бурном романе с Костем, конечно, бродили и пузырились. У меня даже Ирина допытывалась, что у Костя за чикса за такая реальная выяснилась среди унылых женских миражей Предзонья.
— Приблуда ты, блин… Инспектор, Ирина — это моя сестра Гайка.
— Спасибо, Уткин. О близнецах, значит, разговоры были?
— То-то и оно. Не о близнецах. Только о сестре. И только в связи с Костем. Один из первых парней на деревне, что вы. Про мальчишку никто и не вспоминал. И до вас, вероятно, не дошло, до скурмачей нью-йоркских. Или брюссельских? Ну закрутил авторитетный вор Роберт Гинзбург роман с некоей там. Осыпает её марсианскими камнями. Попал под каблук, как под бронетранспортёр. Она его побила, и его сердце растаяло. И всё. Верно? По-моему, очень остроумно.
— И очень эффективно.
— Всё остроумное эффективно.
— Вот вы, бля, философы! Вам бы водки сейчас друг с другом выпить!
— Снаряжение ваше было при окне?
— Конечно, причём мои окна, в отличие от окон Тополя, долговременные. Здесь я, пожалуй, замкну уста печатями здравомыслия. Без подробностей. Мы вышли с Владом в Зону приблизительно в половине второго ночи.
— Какие вещи у него были с собой?
— Сумка. Одна мягкая сумка. Он легко нёс её на плече. Судя по инерции её, визуально оценивая, весила килограммов пять-десять, не больше.
— Оружие?
— Никакого не видел. И от моего он отказывался. Тут мы с ним едва не поссорились. Без гипноза.
— Понимаю…
— Ещё бы. В конце концов он эдак по-человечески плюнул, схватил из ящика первое попавшееся — М-96, искровик — проверил предохранитель и забросил за спину. Просто чтобы я от него отстал. Я и отстал. Но вот спецкостюм мне на него напялить не удалось. Отказался категорически.
— Выраженная реакция на выход в Зону у него была?
— Нет. Прописки не было. Если он был не меченый, то очень имунный.
— А у вас?
— А это не ваше дело.
— Понимаю.
— Ещё бы, чёрт побери! Потом он сказал мне, куда мне тянуть трек.
— И куда?
— К Карьеру.
— Куда?!
— Я тоже так спросил. С той же интонацией. Только матом.