Адмирал Тирпиц утверждал, что не подозревает о том, что его деятельность является подготовкой войны с Великобританией. «Политика — ваша забота, — говорил он министру иностранных дел. — Я строю корабли». Словно в доказательство своей позиции, он отправил своих дочерей в женский колледж в Челтенхэме в Англии.
Великобританию беспокоил растущий германский флот. Еще больше ее тревожил рост внешней торговли Германии, увеличившейся с 365 миллионов фунтов в 1895 году до 610 миллионов в 1904 году, сопровождавшийся увеличением тоннажа германского торгового флота на 234 процента. На самом деле с иностранных рынков сбыта Великобританию вытесняли не столько германские экспортеры, сколько американские, но — не забывшие пробурскую позицию Германии — британцы не любили немцев, в то время как англо-американские отношения как на личном, так и на дипломатическом уровнях оставались великолепными.
В декабре 1904 года новый первый морской лорд Великобритании адмирал Фишер начал разработку нового броненосца, вооруженного только артиллерией большого калибра. Хотя кораблестроители Италии, Америки и Японии предсказывали приход сверхкорабля, однако конструкция этого броненосца содержала столько революционных новшеств, что его название дало имя новому классу боевых кораблей.
Огромный корпус провел на стапелях лишь сто дней, после чего промозглым февральским днем король Эдуард VII спустил «Дредноут» на воду. Король, в парадной форме адмирала флота, которую в подобных случаях надевают британские монархи, ударил о борт бутылку австралийского вина. Бутылка, не разбившись, отскочила от борта, и королю пришлось ударять второй раз. Огромный броненосец под стон и скрип стапелей сполз в воду.
Строительство было завершено в рекордно короткий срок — один год и один день. Использование турбин вместо вертикально движущихся поршней позволило сделать корпус более компактным и, следовательно, лучше защищенным. По свидетельству одного адмирала, в чреве кораблей предыдущих поколений было невыносимо:
«При движении под полными парами броненосца, оснащенного машиной с возвратно-поступательным движением поршней, машинное отделение напоминало настоящее болото, в котором должны водиться бекасы; вода плескалась на полу и стекала отовсюду; офицерам, чтобы не промокнуть насквозь, приходилось носить дождевики. Вода была необходима для охлаждения подшипников. Дальше, грохот стоял просто оглушительный; телефон был совершенно бесполезен, и даже от речевых труб было мало толку… В «Дредноуте», идущем с полной скоростью, определить, что машина работает, а не остановилась, можно было лишь по показаниям приборов. В машинном отделении чисто и сухо, словно корабль стоит на якоре, и не слышно даже тихого шума».