Первым ее духовником был отец Анатолий (Потапов). Его келья помещалась при больничном храме Владимирской Божией Матери. Там всегда толпился народ: батюшка принимал круглые сутки и никому не отказывал. Отец Анатолий находился в молитвенном общении со знаменитым московским старцем Алексеем Мечевым с Маросейки, фигурой знаменитой для своего времени. У него благословился на отъезд Бердяев. Старцы посылали друг к другу своих духовных детей, так что многие мечевские окормлялись в Оптиной, а оптинские толпились на Маросейке.
Батюшка Анатолий был невысок, с быстрой любвеобильной речью. Очевидцы утверждают, что по внешнему согбенному виду, по какому‑то ликующему обращению с человеком он напоминал Серафима Саровского. Близ этого батюшки царила та приподнятая атмосфера, которая всегда окружает истинных старцев. Он был настолько благодатен, что подходящие к нему люди за несколько метров начинали плакать от умиления. Крестьяне несли сюда больных детей, вели слепых, волокли увечных, чтобы отец Анатолий коснулся их. Откуда знали эти темные люди, где искать врача, по чьей подсказке устремлялись в монастырь как в лечебницу, где щедро раздают рецепты от греха и откуда никто не уходит без исцеления?
Послушница Ирина часто шла за двенадцать километров в Оптину, чтобы просто склониться под благословение отца Анатолия. Благословиться у этого старца было огромной радостью. Он совершал иерейское действо особенно: некоторое время удерживая руку около чела богомольца, так что от десницы струился как бы свежий ветерок, внимательно смотрел ему глаза в глаза. Потом не спеша и с силой «впечатывал» крестное знамение в лоб, солнечное сплетение и по обеим сторонам плеч, даруя человеку необыкновенную, в каждой клеточке тела ощутимую легкость. Иногда, прозревая недолжные помыслы, легонько, как старец Амвросий, стучал по макушке, отгоняя навязчивое приражение.
Вторым духовником матушки Серафимы был скитский монах отец Пиор, третьим отец Мелетий, которому, как и ей, выпала долгая жизнь печальника и молитвенника за землю русскую. Как многие из его поколения, он претерпел ссылку, но вернулся живым и невредимым и до глубокой' старости жил рядом с разоренной Оптиной. К концу жизни отец Мелетий ослеп, последние три года ежедневно приобщался Св. Христовых Таин, скончался девяносто шести лет от роду в Козельске, на городском кладбище которого и похоронен.
* * *
После революции шамординская община была преобразована в сельскохозяйственную артель. Ее закрыли чуть раньше оптинской, а насельниц выбросили на улицу. Большинство было отправлено в Караганду. Везли их в антисанитарных условиях, умирало до сорока человек в день. Один этап кормили сушеной воблой без воды. На какой‑то остановке монахини выскочили, бросились к привокзальному болотцу… Не доезжая до места назначения все до одной скончались от дизентерии.