- Да вы романтик, батенька! – рассмеялся Борис Львович.
- Нет, - подыграл ему Завадский, - это у вас хороший вкус.
- Ты знаешь, на заре фотографии в ходу была такая история. Её рассказывали как анекдот, но доля правды в этом была. Жена одного человека была озабочена психическим состоянием своего мужа. Она упорно ходила по знаменитым докторам того времени, со слезами перечисляла признаки его помешательства, но самым главным аргументом по её словам было его желание пригвоздить к стене свою тень или зафиксировать её на волшебных пластинках. Очередное светило науки счёл его действительно сумасшедшим и посоветовал ей как можно скорее отправить мужа в психушку.
- Спустя какое-то время показ нескольких изображений, снятых с помощью света произвёл в научном мире эффект разорвавшейся бомбы. Тени были таки закреплены на металлических пластинках, а сумасшедший был никто иной, как Луи Даггер – отец фотографии. Вот так. Пройдёт немного времени и какой-нибудь другой сумасшедший придумает и как запахи передавать, и мысли… Ну вот видишь! О чём бы мы не говорили, будто по кругу ходим. Возвращаемся в одно и то же место.
- И с твоего позволения я продолжу. Хоть художник и должен быть голодным, но так и мы с тобой не художники, - хохотнул он. – Просто немного поанализируем. А анализировать лучше на сытый желудок.
Мясо, приправленное овощами, было восхитительно. Завадский привык, чтобы выглядеть неотразимо, жить в рамках почти военной дисциплины, не мог отказать себе в маленькой слабости. Как и все русские, он любил халяву. Всевозможные шведские столы со всем присущим им разнообразием и обилием он не мог обойти стороной. Сказывались, видимо, издержки советского детства. Впрочем, одинаково он любил и фирменные шмотки, обожал шикарные отели и просто умирал от богатства. Так вот, такого мяса он не едал нигде. Круглистые ломтики прожаренной в крахмале свинины с тонкой коричневатой корочкой напоминали пышные оладьи и таяли во рту. А овощи, совсем не похожие по вкусу на купленные в супермаркете синтетические, наполненные нитратами, а благоухали как в детстве.
- Не помню, кто сказал, что нашу реальность можно сравнить с луковицей. Шелуха, слой за слоем, а где-то там внутри – что-то очень важное, настоящее. И чтобы до него добраться, ой, как много слёз нужно пролить! Кому-то достаточно верхней, шуршащей шелухи. Снял её, остановился. Яйца можно красить в чудесный коричневый цвет, чего дальше-то лезть? Кому-то этого недостаточно, дальше роет. А там ещё одна, за ней следующая, ещё плотнее. И редко кто до конца доходит. Может, единицы. Вот и выходит, что реальность, наш мир – это не то, что мы видим.