Вместо этого он набрал номер прокуратуры.
Девочка на коммутаторе сказала, что Аннет Бролин на месте. Он поднялся и пошел в другое крыло.
Она стояла в пальто.
— Я иду обедать, — сказала она.
— Можем пообедать вместе.
Она замешкалась на секунду, потом улыбнулась:
— Почему бы и нет?
Курт Валландер предложил «Континенталь». Они сели за столик у окна и оба заказали соленую лососину.
— Я тебя видела вчера в новостях, — сказала Аннет. — Как можно делать такие односторонние и пристрастные репортажи?
Валландер, приготовившийся к обороне, расслабился.
— Журналисты относятся к полицейским как к дичи, — сказал он. — Много мы делаем или мало, не важно, нас все равно облают. К тому же они не понимают, что какие-то вещи мы просто вынуждены утаивать в интересах следствия.
Он не собирался рассказывать ей насчет утечки информации, но не удержался. Рассказал, как его взбесило, когда секретные сведения пошли прямым ходом на телевидение.
Он заметил, как внимательно Аннет слушает. И вдруг увидел за элегантным костюмом и прокурорской должностью человека, которого он почти не знает.
Они заказали кофе.
— А твоя семья тоже переехала сюда? — спросил он.
— Нет, муж остался в Стокгольме. И детям не стоит менять школу ради одного года.
Курт огорчился. В глубине души он надеялся, что она носит кольцо просто так.
Официант пришел со счетом, и Курт потянулся за бумажником.
— Пополам, — сказала она.
Официант подлил кофе.
— Расскажи об этом городе, — попросила она. — Я проглядела часть уголовных дел за последние годы. Все иначе, если сравнивать, например, со Стокгольмом. Огромные различия.
— Они уменьшаются, эти различия, — сказал Курт Валландер. — Скоро все маленькие шведские городки будут просто пригородами больших. Двадцать лет назад здесь не слыхали, что такое наркотики. Десять лет назад наркотики были уже и в Симрисхамне, и в Истаде, но мы как-то с этим управлялись. Теперь наркота повсюду. Едешь мимо какой-нибудь красивой старинной усадьбы и думаешь: а чем черт не шутит, может, тут делают амфетамин?
— Насилия здесь меньше, — сказала она. — И оно не такое жестокое.
— Будет больше, — мрачно сказал он. — Не хочется признавать, но это так. Скоро грань между большим городом и глубинкой совсем сотрется. Мальмё, к примеру, полно организованной преступности. Открытые границы, паромы — для них слаще меда. У нас есть полицейский, он раньше работал в Стокгольме и сбежал оттуда. Сведберг. Он там не выдержал. На днях он, правда, сказал, что подумывает, не вернуться ли назад.
— И все-таки здесь спокойно, — задумчиво произнесла она. — Нет, это не Стокгольм.