Страх медленно отступал, появилась робкая надежда, что всё закончилось, что каким-то непостижимым образом останусь торхой. По всем правилам я должна была уже валяться на подстилке из соломы в компании крыс. Побои не были настолько сильными, чтобы искупить вину.
На четвёртый день уже вставала, но за пределы комнаты не выходила, боялась встретить хозяина: раненый зверь смертельно опасен. Еду мне носили, работать не принуждали, так что причин покидать убежище не было.
Ещё раз заходил врач, взглянул, как рассасываются синяки, заживают последствия побоев.
А в начале следующей недели управляющий заявил, что я могу работать:
- Только тяжести не таскай и возле спальни хозяина не появляйся. Прислуживать за столом тоже другая будет.
Промелькнула мысль: норн с горя завёл новую торху. Но нет, новых рабынь не прибавилось.
Мне нравилось находиться при госпоже и её дочери. Правда, девочка нередко вызывала слёзы норины Мирабель: напоминала о неродившихся братиках и сестричках. Но госпожа брала её на руки, играла в ладошки и радовалась попыткам произнести что-то осмысленное.
Страх всё ещё жил во мне. Я напряжённо прислушивалась к шагам, боялась, что сейчас войдёт норн, понимая, что ничего не может длиться вечно.
Его я увидела почти через месяц, когда, забравшись на стремянку, мыла окна. Раскрыла их нараспашку, наполняя комнаты шумом летнего большого города.
Напевая популярную народную кеварийскую песенку, наводила чистоту, любуюсь отражением мебели в прозрачном стекле. Настроение, впервые за эти дни, было прекрасным. Вечером собиралась на праздник: после случившегося хотелось отвлечься. Госпожа разрешила, а хозяина я не интересовала. Будто умерла.
Разумеется, отпустили не одну, но с девчонками у меня хорошие отношения, смогу погулять. Может, и к Тьёрну загляну: подумав, поняла, что такими подарками судьбы не разбрасываются.
- Осторожнее, не оступись.
Я едва не упала, услышав этот голос. Спокойный, бесстрастный, такой, как в первый год моего рабства. Осторожно сев и кинув тряпку в таз, испуганно оглянулась, мысленно прикинув, сколько футов отделяют от пола. И сколько от земли.
Хозяин присел на диван, закинув ногу на ногу. Глаза пристально наблюдали за мной.
- Что сжалась? Бить не буду, всё уже, приступ прошёл. И так сильно досталось. Убить бы мог. И право имел. У Мирабель все эти дни сидела? Правильно, умная девочка. Гораздо умнее, чем я думал. И коварнее. Ты хорошая актриса, Зеленоглазка.
Судорожно глотнула, на негнущихся ногах спустилась со стремянки и отвесила ему поклон.
Норн усмехнулся: