Мужик задумчиво почесал кепку, прищурился недобрым глазом. Поверил ли в этот бред или сообразил, что по ушам ездят, – сыщика не беспокоило. Авось не выпалит.
– Камрад, говоришь, верный заплутал? – хмыкнул сторож. – Ну-ну, парниша. А тачка-то у него какая?
– Зеленый «Мицубиси», – с готовностью отозвался Максимов. – Кузов типа седан. А сам такой высокий, на штык похож, борода окладистая.
– Извиняй, – развел руками сторож, раздвигая в ухмылке желтозубый рот. – Крест во все пузо – никто зеленый не забредал. А на штык ли похож, на коромысло – уж тем паче не знаю. Проезжала по утряне одна машина, но на цвет и шофера я не смотрел, занят был. Свои проехали, кто еще? А потом полдня в подполье возился, так что не знаю, выезжала ли машина. А поселок пустой, нет тут никого.
– И не страшно вам тут? – покосился на углы, напичканные отрицательной энергией, сыщик. – Одному-то на льдине. И собачку, как нарочно, куда-то подевали.
– На вязку собачку отдал, – объяснил сторож. – Знакомый из города приехал, попросил на два дня. У меня здоровый такой кобелина, среднеазиатских кровей. Гусаром кличут. А бояться здесь, парень, нечего – живу, как видишь, не в роскоши. Да и поселок не из фешенебельных. Редко ворье забредает. Нечего тут красть – летом всё давно украдено… А ты точно жрать не хочешь? А то давай пожуй картошечки, составишь мне компанию. Без водочки, правда.
– Спасибо огромное, – от души поблагодарил Максимов. – Не хочется что-то.
Шел дальше, гоня панические мысли. На такого «минотавра» надежды мало – он сторожит лишь ареал собственного обитания. В подобных забытых товариществах дачники сами страхуют свое имущество. Сами и воришек пойманных линчуют. Масса случаев, когда разъяренная толпа самосудом расправляется с незадачливым ворьем! Кого-то в муравейник зароют и выбраться не дают, пока на коже живого места не останется; кого-то на заборе распнут, собакам на потеху – и висит такой христосик, корчится, покуда в мир иной не отправляется; третьих в землю по шею зарывают – без воды и питья, зато в душевной компании комаров и мошек. Богатая фантазия у народа…
Окраинные дома остались за спиной. Грязь хлюпала под ногами. Он встал, покурил в рукав, восстанавливая в памяти дорогу со слов студента Олейника. Видимость – не больше пятнадцати метров. Ограды, голая акация, кое-где елочки, сосны, а между ними – островерхие крыши. Забрался по собственному желанию… А фонарь включать боязно. Где-то должен быть отворот в узкий переулок – ломаный проход в глубину поселка. По этой тропке ходят те, у кого машин нет. А у кого есть, проезжают дальше, огибая практически весь поселок, а затем поворачивают на сто восемьдесят…