– Все равно очень поздно. Жена, наверное, заждалась…
– Нет у меня жены, – ответил сыщик.
– Совсем? – взметнулась она, обрадовавшись.
– Нигде, – с удовольствием подтвердил Максимов, охотно отвечая на ласку. – Но дочка, следует заметить, имеется. Наверняка волнуется.
– Так звони же ей скорее! – столкнула его с дивана Надежда. – Полагаю, дочь самостоятельная и умеет проводить время без родителя?
– У нее давно не было практики, – приврал Максимов, выбираясь из-под дивана.
Разбуженный человек крайне туго соображает. Разбуженная Маринка соображает просто никак. Предложи ей отличить слона от противогаза, а мачту от мечты – умрет, а не отличит.
– Я сплю, папа… – просипела Маринка.
– Я верю, дочь. Ты не очень волнуешься, что меня нет дома?
– А тебя нет дома?
Он задумался, как бы поделикатнее поставить ребенка в известность, что холодная холостяцкая кровать этой ночью обойдется без него.
– Ты сегодня не придешь, – догадалась Маринка. – Не грузись.
– Вроде того, – пробормотал Максимов. – Работы много.
– Да ладно, пап, по ушам-то ездить, – зевнула Маринка. – Я давно уже сменила подгузники на прокладки – ты не заметил? Счастливо поработать. Завтра-то придешь?
– Надеюсь. – Поборов улыбку, Максимов повесил трубку.
В спальне со скрежетом сложился диван – Надежда вынимала белье.
Ночка выдалась боевой.
Глобальное потепление продолжало удивлять. Пугающее ранее понятие «суровая сибирская зима» становилось каким-то юмористическим. Умеренно холодный день сменился теплой ночью, и практически весь снег, наваливший за двое суток, превратился в кашу. Журчали ручьи, как в конце марта. Восходящее светило освещало замкнутый двор, свисающие с крыш сосульки и грязь вперемешку со снегом.
На термометре – шесть градусов тепла. На часах – без четверти восемь. Максимов вернул на место тюлевую занавеску и залег под одеяло. На груди у теплой женщины было значительно комфортнее.
– У тебя отличный мускулистый торс, – пробормотала Надежда.
– Мой торс в сравнении с твоим бюстом – жалкая карикатура…
– Коньяк, кофе, чай? – Как не утонуть в этом море предложений?
– Коньяк и кофе – день чудесный, – обрадовался сыщик. – Давай кофе – без него я вылитый андроид. Уже встаем?
– На работу нужно к девяти… Но минут пятнадцать можно еще понежиться… Ты не забудешь дорогу к этому дому?
– Не забуду, – пообещал Максимов. – Как стемнеет, забегу еще на чашечку.
Уходили вместе. Недоспавшая Надежда побежала на работу, а Максимов задержался. Не застегивая куртку, сделал кружок по двору, подергал дверь в запертую дворницкую. Снова неспокойно на душе, совесть заработала. Выкурив сигарету, он прыжками взлетел на третий этаж и позвонил в 49-ю квартиру.