Пройдя от места обрушения метров сорок, Максимов начал фиксировать перемены в антураже. Рука, которой он придерживал стенку, куда-то вдруг провалилась. Повороты не бывают такими крутыми. Он включил фонарь, обозрел продолговатую нишу в толще стены и, сильно удивленный, сунулся внутрь. «Любопытной Варваре» ничего не оторвали, но и приятного было мало. Глубокий склеп с покореженными земляными стенами – возможно, много десятилетий назад это помещение выполняло некую функцию (фрагмент воздухозабора, например), но сейчас могло служить лишь комнатой страха. Парочка скелетов в истлевших власяницах на фоне замшелой стены смотрелась бы весьма уместно.
Характерно, что в этом тоннеле не было крыс. Пропитания не найти – сообразить несложно. Не канализация, где время от времени попадаются разные вкусности… Он выключил фонарь, попятился назад и выбрался в тоннель.
Окружающая среда продолжала ненавязчиво меняться. Дважды он натыкался на аналогичные каменные мешки, затем попал в помещение, где сохранились изъеденные ржой трубы, сцепленные фланцевыми муфтами. По стенам сочилась пахучая слизь. Забитая землей вентиляционная шахта, откуда тонкой струйкой поступало что-то похожее на воздух (он решил в нее забраться, но пулей вылетел обратно, быстро сообразив, что человек-затычка – не самое лучшее будущее). Горка пыльного металлолома между шпалами, в которой, включив воображение, можно угадать пресловутую вагонетку. Казалось, кто-то в сердцах подорвал ее гранатой.
Затем тоннель начал полого забирать вверх, и Максимов решил: наверное, скоро выход. В груди тревожно заныло. Снова «коридорная» система – сырые, приземистые помещения неведомого назначения. Он сунулся в одно, сунулся в другое…
Зубы клацнули от страха. На полу лежали два скелета в истлевших «власяницах». Именно то, чего не хватало для полной гармонии предыдущим склепам.
Тоже, наверное, провалились и не смогли выйти. Он немного поколебался и шагнул внутрь. Бояться нечего. Богатый жизненный опыт подсказывал, что покойники, тем более давно разложившиеся и подсохшие, – существа вполне безобидные.
Фонарик освещал оскаленные черепа, «власяницы», бывшие заурядными плащами, сорочками и брюками. Ни ботинок, ни кожаных ремней. «Съели, – тоскливо подумал Максимов. – А потом один из узников подземелья нанес товарищу мощный рубящий удар в основание затылочной части, такой же удар – самому себе, затем куда-то спрятал рубящий металлический предмет, расположился рядом с первым и трагически умер. Нелепая мучительная смерть».
Хотя, возможно, дело происходило совсем не так. Много лет назад циничные злодеи затащили прилично одетых господ (или товарищей?) в подземелье, цинично надругались, а потом прикончили.