– Чего фашисты со мной делать думают, а? – спросил он сзади.
Не оборачиваясь, я ответил:
– Откуда мне знать?.. Я только переводчик, они решают.
– Ну, ты ж с ними в связке…
– Какая связка?.. Я сам по себе.
Голос хмыкнул, замолк. Не очень приятно слышать за собой шаги и дыхание. Затылок зачесался. Вот и музгостиная. Зигги жестом усадил Дубягина к стене, щелкнул аппаратом.
– Отпечатки снимать не будем, уже есть в картотеке. Данные тоже уточнять не надо, все раньше проверено, в актах лежит. Идите прямо к Шнайдеру, – сказал он, вытаскивая фото из аппарата, вкладывая его в папку и исподтишка оглядывая мощную фигуру Дубягина. – Спортсмен?
– Самбо, – коротко ответил тот.
Зигги не понял. Я объяснил, что это вроде карате или джиу-джитсу. Дубягин с сонным интересом прислушивался к моим объяснениям. Но когда Зигги в шутку хотел измерить его рост, Дубягин со скрытой руганью бесцеремонно оттолкнул его от себя:
– Не в цирке, еб твою мать!
По дороге к Шнайдеру он еще раз спросил, что немцы собираются с ним делать. Я опять ответил, что не знаю.
– Да все вы, псы, знаете! – проворчал он глухо.
– Полегче, без хамства! – предупредил я его.
– Да ладно там! – с презрением передернул он плечами, не вынимая рук из карманов и пригнув по-бычьи голову.
Шнайдер, увидев Дубягина, беспокойно зашевелился в кресле.
– Садитесь. Пролезет туда?.. Вот здоровяк!.. – Просмотрев папку, добавил: – А, ну ясно. В ОМОНе служил.
– В ОМОНе был?.. – переспросил я Дубягина.
Тот нехотя кивнул:
– Так.
– Кто же тогда пес выходит? – неопределенно пробормотал я.
Дубягин уставился на меня с пренебрежительным удивлением. Шнайдер секунду смотрел на него, думал, потом позвонил Зигги и тихо попросил его побыть где-нибудь недалеко от кабинета – от такого монстра всего можно ожидать.
– Чего этот фукс конопатится? – подозрительно спросил у меня Дубягин.
– Боится, чтоб ты хипеш не поднял тут.
– Да что я, дурной, что ли?.. Какой хипеш? Тут вешаться впору. Не до хипешей. Я чего, с дуба рухнул?
Подвигав скулами, он замолк и вытащил из кармана стопку бумажек. Шнайдер наладил диктофон и попросил беженца рассказать, когда тот сдавался и где получил первый отказ.
– Первый отказ?.. – переспросил Дубягин и недобро усмехнулся. – Скоро, значит, и второго ждать… Ничего не скажу – чего порожняк попусту гнать? Сами все знают.
Шнайдер повторил вопрос. Дубягин уставился ему в лоб, буркнул:
– В прошлом году. В сратом Карлсруэ сидел. Два месяца мандячился. Потом?.. Потом ваши фашисты рано утром нарисовались, захват слева провели, в железа взяли и в самолете отправили на родину-уродину.