Полина вспыхнула, затем сердито встряхнула головой и взглянула на Владимира с неприкрытой враждебностью.
— Нет, я все-таки пожелаю вам доброго пути, — с сарказмом сказала она. — И знаете почему?
— Нетрудно догадаться, — усмехнулся Владимир. — Потому что теперь вы, наконец, избавитесь от необходимости видеть мою ненавистную физиономию.
— Вы очень догадливы, сударь, — с улыбкой подтвердила Полина.
Проводив девушку к родителям, Владимир отыскал Александра и предложил ему пойти играть в карты.
В игорной комнате было мало людей, и Владимир с Александром сразу уселись за свободный столик.
— В «фараона»? — спросил Владимир, распечатывая новенькую колоду.
Зорич покачал головой.
— Да нет, пожалуй, не стоит. Какой прок нам обыгрывать друг друга? Поучи-ка ты меня лучше покеру, этой излюбленной игре англичан.
— Идет, — согласился Владимир.
За игрой время летело незаметно. Наконец, почувствовав, что у него затекает спина, Александр предложил покурить. Владимир согласился, и они перешли в соседнюю гостиную. Там они встретили несколько знакомых и разговорились. Разговор, в кои-то веки не касавшийся заговорщиков, затянулся на целый час. Довольные беседой, друзья вернулись в игорную… и застыли на пороге, потрясенные.
В центре комнаты стоял Юрий Петрович Вельский и бил себя кулаком в грудь. Столпившиеся вокруг знакомые пытались его успокоить, но у них не получалось. Вельский оставался неутешен — он плакал! Притом с таким глубоким, душераздирающим отчаянием, что даже прожженные циники-игроки не могли смотреть на него без жалости.
— Я их погубил… жену, детей… всех, всех погубил! — судорожно причитал Вельский между приступами рыданий. — Старый, выживший из ума дурак! Хотел положение поправить, а… пустил детей по миру!
Кто-то протянул ему рюмку коньяка и почти насильно заставил выпить. Потом двое старинных друзей князя подхватили его под руки и повели, вернее, потащили в сторону коридора, нашептывая утешительные слова: все не так страшно, все еще может поправиться…
— Да черта с два тут что-то поправится! — отрезал завсегдатай игорных домов князь Яропольский, обращаясь к стоявшему рядом Владимиру. — Это у меня могло бы поправиться, у вас. А у Вельского — дудки!
— Что, много проиграл? — поинтересовался Владимир.
— Да как посмотреть. Для кого много, а для кого и не очень… Четыреста тысяч.
— Сколько?! — изумленно воскликнул Зорич.
Яропольский усмехнулся:
— Четыреста. Всего за какой-то час продул. Что ж, сам виноват: вольно ж ему было такие ставки делать! Впрочем, он не так уж и виноват. Это Марасевич его под монастырь подвел.