Конец семейного романа (Надаш) - страница 10
Это стало моим девизом. Когда-нибудь и ты сделаешь выбор, или Его выбор падет на тебя. Убить все прежнее, что еще осталось, ради того, чтобы жить дальше! Убить, чтобы все оно стало мертвым мифом. Ведь Спаситель родился, и этого не заметили. А вот наказание — на него сетуют, хотя оно-то есть следствие небрежения нашего! Ибо Закон гласит, и слова его ясны; если же не послушаешь слова Господа, Бога твоего, проклят будешь в городе и проклят в поле. Проклята будет твоя корзина и квашня твоя. Проклят будет плод чрева твоего, и отел коров твоих, и окот овец твоих. Проклят будет приход твой в сей мир, и проклят будет уход твой. И ждет тебя собачья смерть по воле Бога твоего. И будешь в полдень шарить руками не видя, как шарит слепец во тьме своей; и не будет тебе удачи на путях твоих, а напротив, будешь ты унижен и обделен во все времена, и не найдется того, кто освободит тебя. Господь уведет тебя к такому народу, которого не знал ни ты, ни отцы твои; и станешь ты служить там чужим богам, поклоняться деревяшкам и камням. Вот оно, проклятие! И это проклятье я сделал своею жизнью. Чтоб исполнить его, помочь ему свершиться! Вот зачем я появился на свет! Красной была тогда восходящая луна! Умереть спасения ради! Вот зачем я явился — исполнить проклятье, покончить навечно. Вот почему я посеял семя свое в лоно христианки и смешал ее кровь с моей кровью; но твой отец женился на еврейке и тем растратил в тебе то, что вложил я, твоя кровь опять наполовину стала еврейской; но и христианскую кровь ты несешь в себе, и растворяется кровь! Исполнить это — вот зачем я явился на свет! Убить, чтобы жизнь продолжалась! Ибо кровь не может исчезнуть; что было, то есть. И пусть через тысячу лет останется хотя бы капля, она и тогда будет в ком-то. Одна капля! Ты этого не понимаешь! Конечно, не понимаешь, ведь ты во врата эти вступить не можешь, твоя кровь смешалась и уже не влечет тебя внутрь, разве только заглянуть позволяет. Но ты все же загляни сюда. Мы начнем с того, с чего начал мой дед. Слушай же внимательно! Мы сели с ним на скамейку. И вот как он говорил: почему Бог именно Аарона выбрал первосвященником? Может, только за красноречивость его? Нет, в самом Аароне объяснения этому ты не найдешь. Оглянись на сто, на двести, а может, и на четыреста лет назад — где он тогда был еще, Аарон? — объяснение там, и не где-нибудь, а в устах Лии. Когда Лия, эта похотливая, безобразная тварь, эта верная сучка, во второй раз понесла от Иакова, в ту ночь на рассвете она вскричала на радостях: Господь услышал меня! И, родив сына, нарекла его именем Симеон, которое то и значит — услышанный. Как дал Господь сына лону Лиину, так и имя его вложил в уста ее. И то была первая печать. Потому что имя Симон, или по-старинному Симеон (оттуда ведь мы, Шимоны), имеет два значения, и оба они слиты воедино; одно значение — носитель сего имени услышал слово Господа; а другое значение — слово названного этим именем слышит Господь. А если кто-то порушит печать имени, как сделал второй сын Лии, который по глухоте своей не услышал Господа, — что тогда? Жестоко отомстил жителям Сихема сын Лии, залив город кровью за то, что они обесчестили Дину, сестру его. Но виновные спаслись бегством, так что мстил он невинным. А это грех! Проклятие обрушил Господь на сыновей Лииных, чтобы стереть грех — чтоб помнили! И отдал Симона и племя его в рабство, собственным его братьям отдал. Это вторая печать. Так стали рабами люди Симоновы, хотя и были рабами Божьими. Это третья печать. И минуло шесть тысяч лет. С тех самых пор это и есть твое имя. Ты — Шимон. Однако же врата еще не открыты, это лишь маленькая щелочка, но она становится шире. Не смотри на меня! Слушай! Я расскажу, что было дальше.