Конец семейного романа (Надаш) - страница 21
Под вечер пришла весть: битва проиграна, королева овдовела, все, кто мог, спасались бегством, и было это в августе, тридцатого дня. Вот сидят они все в большом зале, и старый Исаак — умер в эту же ночь — говорит: „Нам много довелось испытать. В крови нашей все пройденные до сей поры круги. Наш инстинкт — бегство. И все же вот мой совет: останемся лучше здесь, турок умен, да и мы не глупцы. Пусть Моисей, сын Исаака, на подушке вынесет Сулейману ключи от Буды“. Мысль Исаака спасла нас. Но в сентябре султан призывает их к себе. Они входят и видят: сидит он на возвышении, только что с охоты, лицо его красно от колючего ветра, сидит, крутит свою длинную бороду; но тут они падают на колени, как велит обычай, и, склонив головы, слушают речь его: „Дорогие мои! Я оставляю эту страну. И то, что не закончил я, довершат два глупца, соперничая за власть. Все погубят, даже травы не останется. Вот что будет завтра с этой страной без меня. Турецкая пословица говорит: двум мечам в одних ножнах не уместиться, двум львам в одной пещере не ужиться! Надеюсь, вы меня понимаете. Какая судьба ждет вас между двух мечей, двух львов? Езжайте со мной. Да я и не позволю вам здесь остаться. Я высоко ценю сладость жизни. И деньги тоже, если они звенят в моем кармане. Ясно вам? Мы будем счастливы!“ Моисей Мендель ответил султану еврейской пословицей: „Если бы люди знали, что намерены сделать ради них другие, тут же все покончили бы с собой! Надеюсь, ты понимаешь меня, светлейший господин: мы всего лишь посланцы“. При этих словах приближенные султана так и взвились. Моисею Менделю снесли голову. И поплыли евреи по Дунаю, в битком набитых трюмах. Их дома разграбили и сожгли, но младший сын Моисея все-таки тайно остался в Буде, прикинувшись нищим. Другой сын, старший, изучает турецкий язык в Константинополе. Так что не удивляйся, если во сне заговоришь по-турецки. Издалека несутся друг к другу стенания обоих братьев. И когда янычары начинают поджигать синагоги, когда Константинополь весь охвачен огнем, сын Моисея Авраам возвращается в Буду. Братья встречаются вновь. И из других разных мест слетаются сюда евреи. Сын Авраама ловок, достаток у него не блестящий, но на жизнь хватает. Его сын Гершон занимается торговлей, у него можно купить всякую всячину, все, что привозят с далекого Востока. Сын Гершона Дан славится своей силой, и опять пролетело сто лет по бесконечному кругу. Прибывают императорские войска, чтобы освободить Буду. Но Дан становится на сторону турков, храбро сражается, и тогда-то выкрикнул он мой девиз: Умрем спасения ради! Битва и опустошение родственны. Опустошение — поражение в битве, и нет человека, кто бы понимал это лучше меня. Ведь круг опустошения — мой круг. А каков будет твой? Или ты уже вступил в какое-то иное время? Решить это мы пока что не можем. Второго сентября горела Буда, горела и синагога, в которой искали спасения старики, женщины, малые дети; стены рухнули. Опять мгновение, которое едва не оказывается в этой истории последним. Но нет, я здесь, я все же могу продолжить ее! Не спрашивай почему. Сейчас произойдет чудо! С императорскими войсками появляется некто, столь же воинственный, как и Дан, который геройски погиб на войне. И имя его Александр Шимон! Звучит знакомо? Да! Это он! Потомок того Симона, кто остался в Иерусалиме, когда Руф отправился в Рим, и здесь разными путями скитавшаяся семья воссоединяется. Ибо у покойного Дана была красавица дочь по имени Эстер. Девушка выбегает из горящей синагоги в охваченном огнем платье, обожжены и ее прекрасные черные волосы. Александр мощными руками сбивает пламя с ее одежды. И он, Александр Шимон, за деньги, выкупает у императора сто сорок оставшихся в живых евреев. Скорбное шествие бредет в Никольсбург, но для Александра и Эстер это свадебное путешествие. Изгнанные из Никольсбурга, они перебираются в Прагу. Их дети, когда приходится бежать и из Праги, возвращаются на венгерскую землю, и фамилия их снова Шимон. Теперь их родина венгерский городок Кёсег, потом какое-то время они живут в Пеште, и тут наступает пора тихого мира. Шестой круг истории. Из Пешта они перебираются в Кашшу