Перевал закрыт, да. Для любого транспорта. Для пешехода. Но почему он закрыт для умелого и хорошо снаряженного лыжника? А?
Он ощутил эйфорию, какой не чувствовал давно. Пусть лыжник движется со средней скоростью десять километров в час. Сколько мы насчитали до перевала? Шестьдесят километров? Мы пройдем это расстояние за шесть часов, а в долину спустимся с ветерком. Ладно: допустим, быстро я могу проходить только относительно ровные участки. Пусть дорога займет вдвое больше времени. Если у меня с собой будет рюкзак, еда, спички, топор — я смогу отдыхать, греться и идти снова.
Он подпрыгнул несколько раз.
А может быть, уже есть первые вести о победе над лихорадкой? А может, его дожидается письмо?! А может…
Он заставил себя успокоиться. Сел за стол, взял листок бумаги и вывел на нем мягким карандашом: «Крепления. Валенки в подсобке. Что взять из еды? Котелок. Сухой спирт. Фонарь. Воды не надо — натоплю снега. Инструменты? Крепления!!!»
* * *
Под валенки он натянул все носки, какие смог достать. Получилось неожиданно удобно. Сложил в рюкзак те консервные банки, которые можно открывать замерзшими руками на морозе. Из трофеев, найденных в корпусе, подобрал себе две варежки: одну зеленую, другую белую.
Адреналин не давал сидеть на месте. Наконец-то — наконец — он был занят чем-то полезным.
Площадка перед корпусом отлично подходила для тренировок. Погода стояла как на заказ — ясно, солнечно, безветренно. Руслан надел лыжи под крыльцом и двинулся по снежной целине, то и дело оглядываясь на генераторную.
Мертвяки плохо ходят в глубоком снегу. Если что — Руслан домчится до крыльца в пять раз быстрее.
Он проложил лыжню, довольно-таки безалаберную, неровную. Потом приспособился, и лыжня заблестела под солнцем. Изо рта вырывался пар. Руслан устал быстрее, чем хотелось бы, и скорость по ровному пространству была все-таки меньше десяти километров в час. Но это была всего лишь первая тренировка.
На другой день он проснулся с болью во всех мышцах. Уже очень давно на его долю не выпадало физических упражнений. Он встал, шипя сквозь зубы, и после обязательных ритуалов — не ждет ли кто в коридоре, нет ли следов на муке — принял горячий душ. Оделся, взял лыжи и, неуклюже переваливаясь в валенках, пошел заново полировать лыжню.
Через пару дней он почти освоился. Он даже съехал с небольшой горки прямо перед корпусом, и свист ветра в ушах привел его в восторг. Правда, в самом конце блистательного спуска он потерял равновесие и упал. Это отрезвило его: лыжи деревянные, тонкие. Нельзя рисковать.