За год до выпуска, когда на горизонте уже замаячили офицерские погоны и кортики, Пашку как-то пригласили к старшему оперуполномоченному особого отдела. Особист честно отрабатывал свой хлеб и потому хотел владеть полной информацией об обстановке. Пообещав Пашке не забыть его при распределении, он предложил ему еженедельно информировать обо всем, что происходит в курсантской среде. Пашку прошиб пот, но он нашел в себе силы отказаться. Расстались они вполне мирно, если не считать, что особист на прощание многозначительно изрек:
— Вы, Антонов, человек еще молодой... Многого не понимаете... Впрочем, каждый из нас кузнец своего счастья и кузнец... несчастья...
Угроза сработала и превратилась в реальность месяца через два. В увольнении сердцеед Пашка как-то познакомился с девушкой из иняза. Лариса отличалась от подруг изысканным вкусом и свободными взглядами на все, включая политику и секс. Она была дочкой каких-то дипломатов, долго работающих за границей, проживала в огромной четырехкомнатной квартире под присмотром старой бабушки и... любила шумные компании. Пашка влюбился по уши и бегал к своей зазнобе каждое увольнение и в самоволки. Однажды под утро довольный и обласканный Ромео, лихо перемахнув через двухметровый забор и тайком пробираясь к курсантскому общежитию, был застукан с поличным. Обычно командование факультета сквозь пальцы смотрело на шалости выпускников, поэтому пойманный самовольщик получал пять нарядов или месяц "без берега". Самые злостные любители навещать в неурочное время прекрасный пол направлялись "отдохнуть" на гарнизонную гауптвахту. Пашку же с треском исключили. Ему, как бывшему торпедисту с атомохода, вменили в вину не только самовольные отлучки, но и связь с иностранцами (по сути, студентами - друзьями Ларисы, которые обучались в том же институте иностранных языков и нередко бывали у нее в гостях), многозначительно намекая на возможность разглашения какой-то виртуальной военной тайны. Во всей этой истории чувствовалась умелая и направляющая рука бойца невидимого фронта, не простившего Пашке отказа сотрудничать.
— Я этому гаду при случае все припомню, — вызывающе грозил куда-то в воздух Пашка, смахивая предательскую слезу и пытаясь в минуту расставания с закадычными друзьями сказать что-то важное. — Мужики, значит, не судьба! Не поминайте лихом, мне почему-то кажется, что мы обязательно еще свидимся!
Пашку по его настоятельной просьбе отправили назад на Тихоокеанский флот, где его след вскоре затерялся...
Потеря закадычного друга еще больше укрепила дружбу Андрея с Серым. Без Пашкиных авантюрных и плутовских идей и специфического юмора вначале было тоскливо. Но время, как известно, лечит, к тому же настала пора отправляться на последнюю перед выпуском стажировку.