Я на мгновение замолчала, чтобы честно ответить на вопрос: «что я чувствую к Арку?». Собравшись с духом, произнесла:
— Я люблю твоего отца.
Мальчишка дернулся, как от удара, и помертвевшими губами прошептал:
— Ты поэтому отказала Альфонсу?
— А ты шел ко мне сюда выяснить, почему я дала от ворот поворот другу, но, увидев меня с отцом, решил подслушать?
Он виновато потупился, в другой раз я бы его словесно выпорола, но сегодня решила поставить все точки над «и»:
— Я отказала твоему другу, потому что не люблю его и никогда не смогу полюбить. Он навсегда будет для меня пацаном, которого учила жизни. А что касается твоего отца, то повторю. Да, я люблю его. Как умного противника, как выдающегося интригана и обаятельного мерзавца. Он навсегда будет моим самым любимым врагом, но я никогда не буду любить его как мужчину. Слишком многое нас разделяет, и то, что он сделал со всеми нами, всегда будет стоять между мной и им. Да и хлопотно это, любить демиурга. Мне надо что-то более земное, понимаешь?
Парнишка надолго задумался. Я так и ушла одна, а он остался стоять, переваривая то, что на него свалилось.
Наутро после знатного гульбария мы покидали Изменчивый. Расставание было очень болезненным. Душа рвалась на две части — одна требовала остаться здесь, где живут мои друзья, а вторая — вторая отчаянно хотела домой, в привычный мир. Я никак не могла заставить себя оторваться от всхлипывающих Маньки и Тайки. Даже вечная ехидна Головастик пару раз подозрительно шмурыгнул носом. А суровый Зорро почему-то дрожащим голосом предлагал задержаться и остаться на свадьбу Жениха и Люськи.
Владыка, видя наши страдания, сердито пропыхтел:
— Я не понимаю, в чем проблема-то? Можно подумать, на века расстаетесь. Дашка может ходить по любым мирам, особенно теперь, когда демиургам вернули Силу. Вы соскучиться друг по другу не успеете, как эта неугомонная к вам в гости прискачет или вас к себе перетащит.
— Ты точно придешь? — хором спросили друзья.
— Конечно, приду, мне еще вон Анютку назад возвращать, — кивнула на юную диксу и, не дожидаясь второй волны слез, дала приказ на старт.
А что? Сердце не камень, а народ так надрывно стенал, что у меня точно инфаркт мог приключиться.
По дороге к дому мы зарулили в мир Демиургов за своим призом. И вот тут Сосискина ожидал самый большой облом в его жизни. Ткань Мироздания — это Млечный Путь, северное сияние и радуга в одном флаконе. Они не имеют начала и конца. Когда мы оказались в каком-то странном месте, где царило полное безмолвие, и нас подвели к переливающейся завесе, состоящей из пыли и искр, я отчетливо поняла, что не видать моему псу новой подстилки. Потому как из этой «ткани» невозможно даже кусочек отрезать. Любая песчинка в ней — это чья-то жизнь, вырви ее — и погубишь живое существо или даже целую вселенную.