Наконец они вышли на небольшое заснеженное плато, окруженное снежными пиками, как сердцевина распустившейся розы окружена лепестками. Посреди пустынных долин этого рая стояло одинокое строение с коричневыми деревянными стенами и тяжелой белой крышей, забытое всеми в этой глубокой снежной массе, похожее на видение. Оно напоминало скалу, которая скатилась с крутого склона, скалу, принявшую облик дома, которая теперь наполовину погрузилась в снег. Нельзя было поверить, что здесь мог кто-то жить и что этот кто-то не был раздавлен ужасной белой массой, этой тишиной и этим чистым звенящим горным холодом.
Сани же красиво катились. Взволнованные и смеющиеся люди подошли к двери, гулко прошли по полу этого убежища – в коридоре он был мокрым от снега, но внутри все было по-настоящему теплым.
Вновь прибывшие шумно поднялись по голым деревянным ступенькам вслед за женщиной-служанкой. Гудрун и Джеральд заняли первую спальню. Через мгновение они остались наедине в этой голом, маленьком, замкнутом пространстве комнаты, которая была вся из золотистого дерева: пол, стены, потолок, дверь, – все было отделано золотистой древесиной пропитанной маслом сосны. Напротив двери было окно, но от пола оно было невысоко – крыша была остроконечной. Возле стены, под сводами потолка, стоял столик с тазом для умывания и кувшином, а напротив стоял еще один столик, на этот раз с зеркалом. По обеим сторонам от двери разместились две кровати, на которых возвышался огромный голубой клетчатый валик изголовья, просто огромный!
И все – никакого шкафа, никаких удобств цивилизации. Они были заперты здесь, в этой клетке из золотистого дерева и у них были только две голубые клетчатые постели. Они взглянули друг на друга и рассмеялись, испуганные подобной неприкрытой уединенной близостью.
В дверь постучали, слуга принес багаж. Это был коренастый мужчина с плоскими скулами, несколько бледный, с торчащими светлыми усами. Гудрун молча наблюдала, как он ставит чемоданы, а затем тяжелой поступью идет прочь.
– Не слишком ли просто для тебя? – спросил Джеральд.
В комнате было не очень тепло, и она слегка поежилась.
– Все чудесно, – уклончиво ответила она. – Взгляни на цвет этого дерева – он чудесен, кажется, что ты находишься внутри ореха.
Он стоял, не сводя с нее взгляд, трогая свои коротко подстриженные усы, слегка отклонившись назад и рассматривая ее проницательными, мужественными глазами, в которых светилась неизменная страсть, к которой он был точно приговорен.
Она пошла вперед и с любопытством нагнулась к окну.