— Итиль! — окликнул меня Эримис.
— Что? — обернулась я.
— Будь осторожна и лучше не ходи по таким людным местам.
— Сама знаю, — огрызнулась я.
— Если бы на моем месте оказался другой маг из службы, он бы задержал тебя для дознания. На всякий случай.
— Но я же…
— А потом, если некромантка так и не была бы поймана, казнили бы, чтобы общественность хоть на немного успокоилась. И даже бы связи твоей матери не помогли.
— Ты пугаешь меня, коз… Эримис? — нахмурилась я.
— Можно просто Эмис. Нет, говорю как есть. Прими к сведению.
— Обязательно, — бросила я и зашла на кухню.
Маг, чуть помедлив, пошел вслед за мной.
Стряпухи снова не обратили на нас ровно никакого внимания. Переговариваясь между собой по поводу неприличного поведения некой Гашки, они чистили картошку. В зале менестрель снова пел частушки, те же самые — видно, исполнял на бис. Тенла сидел за столиком, нервно стуча пальцами по пивной кружке.
— Ну что? — спросил он с любопытством. — Мне тролли все рассказали. Так это твой друг детства?
— Нет, — я села на стул и залпом выпила пиво из кружки. — Я его не помню.
— Но он, похоже, помнит, — хихикнул Тенла. — Ну и напугал он тебя!
— Это кое-кто другой меня напугал, — мрачно взглянула я на него. — Какого черта ты решил, что этот коз… маг подумал, что я некромантка и захотел меня задержать?!
— Ну… — смутился оборотень. — А что, если бы это действительно было так?
Я махнула рукой и принялась есть. После пробежки во мне проснулся зверский аппетит.
Эльф допел последнюю частушку. Слушатели зааплодировали, менестрель поклонился и ушел с помоста. Во мне снова проснулось любопытство.
— Ты куда? — спросил Тенла, хватая меня за рукав.
— Пойду спрошу у эльфа, чего это он матерные частушки поет!
— Итиль, ты чего, головой стукнулась?
Но я уже шла по направлению к кухне. Кое-кто в зале присвистнул, узнав во мне недавнюю беглянку.
— Извините, — эльф на кухне как раз сидел за одним из столов и быстро-быстро ел из тарелки, — я бы хотела у Вас кое-что спросить!
— Я слушаю, — окинув меня холодным взглядом, сказал менестрель.
— Вы же эльф, почему Вы поете частушки? Тем более с нецензурной лексикой? — потупив взгляд, спросила я.
— Видишь ли, дитя, — вздохнул певец. — Я пою то, что угодно публике. И эта публика любит частушки.
— Но ведь публика любит не только частушки! А у Вас гораздо лучше получаются баллады! — воскликнула я.
— Балладами сыт не будешь, — глубокомысленно изрек эльф. — Поэтому кроме них приходится петь и то, что хотят эти люди.
Их кухни я вышла в глубокой задумчивости.
— Спросила? — зевнул Тенла, крутя в руках ложку.