Сменив Ваню, Федя занял место за баранкой «пинцгауера» и завёл мотор.
— Как тут хоть с бадягой этой всей управляться? — спросил он, кивнув на сонм рычажков, переключателей и кнопочек под приборной панелью.
— Ну, тут по-взрослому. Вот эти хуйни — блокировки мостовые и дифов. А эти вот рычаги с полным приводом баловаться. — вкратце пояснил Иван. — Да я сам, думаешь, знаю?
— А, ладно, хер с ним. Разберёмся по ходу дела. — махнул рукой, трогая машину с места. — Поехали.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
После Клина в сторону Твери — первая деревня Ямуга. В честь крохотной речушки, журчащей под мостом пересекающей её Ленинградки. Когда проезжали её, деревня была уже пустая. Видны были следы зачистки — несколько центральных домов справа от шоссе уже догорели и теперь понемногу дымили, наполняя воздух нехорошим запахом беды. Дальше дорога была прямая, как стрела и шла через лесной массив. Этот участок друзья преодолели очень быстро — ничего необычного по дороге не встретилось. Через двадцать минут после выезда из Клина Фёдор с Иваном въехали в большой конгломерат деревень, начинающийся Спас-Заулком и тянущийся до Московского моря. В Спас-Заулке парни упёрлись в небольшой армейский пост, состоявший из примерно взвода ментов и вояк, усиленный стареньким БТРом.
— В Тверь? — переспросил милицейский сержант Фёдора, ответившего на вопрос того, куда они следуют. — Хуле вы там забыли? — там же полный пендык!
— Ну а чё делать, раз надо нам? — развёл руками Фёдор. — Тут-то как у вас?
— Да у нас ничё. Люди кое-как самоорганизовались, поков потихоньку изводят. Дальше, за Завидово, уже пиздец.
— Ну чё, обнадёжил, сержант. — сказал Иван. — Поков, говоришь?
— Ну, блядь, мертвецов. К словам цепляешься?
— Да нет. Прикольно просто. Везде по-разному их кличут. — улыбнулся в ответ Иван.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
Проезжая эти деревни, в которых серьёзно погуляла смерть, Фёдор сильно задумался — а правильно ли они делают, что едут в Вельшино? Кто знает — может быть там тоже они встретят пустые дома и мёртвых людей, непостижимым образом и чьей-то злой воле подъятых к этой вот, отвратительной форме существования? Приехать и убедиться в этом — нет, это не то, к чему стремятся друзья, накручивая километры на северо-запад, всё дальше и дальше уводящие их от той жизни, которой уж и нет больше. А может стоило послушать майора и остаться в Клину? Ведь в конце концов для каждого наступает момент когда надо принять верное решение, а каким оно может быть ещё, если в страну пришла война? Может и правда их место там, в армии — делай, что надо, и будь, что будет? Нет, это правильно, но это слишком правильно. В глубине души Срамнов чувствовал, что это всё только начало. Начало чего-то нового, неизвестного, пугающего своей невероятностью. Ничто не страшит человека больше, чем неизвестность. По сути, даже сама смерть не так страшна, как думы о ней и её ожидание. Если мир рушится на твоих глазах — где твоё место? Да, с семьёй — но где твоя семья?! Что делать, когда совершенно не знаешь чего делать? Пройдёт время — всё станет на свои места, появится хоть какой-то порядок.