Бедная княжна не скоро пришла в себя. Нежданное нападение сильно на неё подействовало. Цыганов между тем гнал лошадей, что называется, вовсю… Очнувшись, Софья с удивлением увидала, что она лежит в телеге, а лошадьми правит Николай.
— Николай, это вы? — спросила она слабым голосом.
— Я, я, княжна, — полуоборачиваясь, ответил молодой человек.
— Куда вы меня везёте?
— Я и сам не знаю.
— Странно! А те злодеи, что напали на меня в лесу?
— Мне удалось вырвать вас, княжна, из рук злодеев.
— Что вы говорите?
— Извольте меня выслушать.
— Говорите, говорите. Я просто ничего не понимаю!
— А вот поймёте. Из Москвы я выехал на этих лошадях, ехал без кучера; не доезжая вёрст десять до Каменков, я увидел, как двое каких-то оборванцев везут вас в простой деревенской телеге. При взгляде на вас, княжна, у меня упало сердце. Я крикнул злодеям, чтобы они остановились, но они меня не слушали и руганью отвечали на моё требование. Тогда я выстрелил в одного негодяя и убил его наповал, другой соскочил с телеги и бросился бежать в лес… Я поспешил положить вас на своих лошадей, — не моргнув глазом, врал Цыганов.
— Стало быть, вам я обязана своим освобождением? — прерывая Николая, спросила княжна.
Софья мало верила ему; она вспомнила рассказ Глаши: дочь мельника уверяла её, что за несколько дней до нападения в лесу она видела Николая с двумя оборванцами.
— Да, княжна. Я очень счастлив, что мне удалось вас спасти.
— Вы говорите правду?
— Неужели вы мне не верите? — хватило дерзости у Николая спросить у княжны.
— Ведь вы везёте меня в Каменки?
— Нет, княжна, — сознался молодой человек.
— Почему? Я хочу ехать домой.
— Как видите, день клонится к вечеру, а до Каменков более двадцати вёрст… Я боюсь, на нас могут напасть разбойники, их много — бродяг — по этим лесам.
— Остановите лошадь, я одна пойду.
— Что вы! Разве можно! Тут близко есть в лесу хибарка, в ней живёт старуха; вот вы и переночуете в этой хибарке; а завтра утром я отвезу вас в усадьбу.
Софья не стала возражать; она хорошо знала, что угрозою не заставит Цыганова везти её домой, а одной идти, не зная дороги, ночью невозможно. Они въехали в густой, непроходимый лес. Наступил тихий тёплый вечер. Яркое солнце давно скрылось за горизонт… Стало темно.
Проехав несколько лесом, Николай остановился около маленькой, вросшей в землю избёнки, которая одиноко стояла на небольшой поляне; с проезжей лесной дороги в избушку вела узенькая извилистая дорога; на паре лошадей по такой дороге ехать было невозможно, а потому молодой человек отпряг одну лошадь, привязал её к тарантасу и поехал на одной.