— Как не жалеть: человек молодой и дельный! Михеев, денщик княжеский, сказывал мне, как с князем прощались отец с матерью. Уж оченно больно, говорит, они плакали и убивались, отпуская княжича на войну, особенно сама княгиня.
— А об нас с тобою, Щетина, кто плакал, когда мы на войну отправлялись?
— Никто, ваше благородие!
— И убьют нас — некому будет поплакать, некому вспомянуть о нас!
— Некому, ваше благородие! — печально вторил старик.
— Живы мы — хорошо, а умрём — тужить по нас некому. Вот видишь, и одному быть тоже нехорошо. Правда, Щетина?
— Истинная правда, ваше благородие!
— Ты тоже одинок, Щетина?
— Как перст, ваше благородие!
— И никогда женатым не был?
— Всё было, ваше благородие! Жена была, детки были, да все умерли, все на погосте спят и меня, старого, поджидают.
— Ничего, Щетина, мы ещё с тобою поживём на белом свете, на ратном поле врагов царя и родной земли побьём. Так, что ли? — ударяя по плечу взгрустнувшего денщика, переменил тон ротмистр.
— И правда, ваше благородие, — побьём супостатов!
Оба — и молодой и старый — приободрились и быстрее зашагали по безлюдной дороге. Наконец они догнали задние ряды нашей армии. Теперь они были в безопасности.
Пётр Петрович отправился прямо к командиру полка. Тот знал, как много храбрости выказал ротмистр в последнем сражении, принял его очень ласково и приказал выдать ему лошадь.
— Вы, господин ротмистр, достойны награды… Я сам был свидетелем вашей храбрости и при первой возможности донесу о вас главнокомандующему, — проговорил генерал, пожимая руку Петра Петровича.
— Я не найду слов, как мне вас благодарить, генерал.
— Благодарность тут ни при чём, повторяю, вы вполне заслужили награду.
— Смею спросить у вашего превосходительства, не можете ли вы сообщить мне что-либо о князе Гарине?
— К сожалению, ротмистр, ничего; я только и знаю, что в списке убитых князь Гарин не значится; в числе раненых его тоже не видать. Не взят ли князь в плен?
— О, избави его Бог от этого. По-моему, плен хуже смерти, — со вздохом проговорил ротмистр Зарницкий.
Печальным вернулся он от генерала; неизвестность участи молодого князя Гарина заставила призадуматься Петра Петровича…
Он любил и уважал своего товарища.