Не очень верили нашим поискам, но молодость неуступчива. Мы не знали теории, но у нас было чертовское чутье практиков. Давно было известно: горные склоны можно обрабатывать орудиями на тросовой тяге. Для этого нужна была простая и надежная механическая лебедка.
Лебедок — пруд пруди, десятки марок, но ни одной годной. На каких только тракторах их не монтировали! Но все упиралось в сложность конструкции, в ее неустойчивость.
Мы, неискушенные, но подпираемые самой жизнью, разрубили узел: взяли отечественный колесный трактор «ХТЗ» и на нем смонтировали очень удобную и устойчивую в работе лебедку. Простота была пугающей, но она-то и решила проблему. Даже сейчас, во второй половине шестидесятых годов, лебедки конструируются по нашей идее.
Чувствовал себя на седьмом небе, только болезнь нет-нет да и напоминала о себе. Тогда шел в ялтинский тубдиспансер к Марьяне Ивановне Мерцаловой. Она поддувала легкие, давала рецепты, которые никогда до аптеки не доходили, и угрожала: «Насильно положу в стационар!»
Лебедку нашу признали в Москве, взяли ее в павильон механизации, а мы, Родионов и я, стали участниками Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.
И неожиданно вызвали в Москву.
Боже мой! Во что же одеться? Военное все обветшало, а гражданского костюма я еще не приобрел.
Директор совхоза был педант и категорически заявил:
— Без приличного костюма в Москву не пущу, вдруг сам нарком пожелает принять!
Подходящего костюма на мои по-девичьи узкие плечи не удалось найти даже в Ялте. Выручил совхозный кладовщик Фрадкин. Он достал из своего древнего сундука насквозь пропахший нафталином бостоновый костюм дореволюционного покроя. Портной не спал ночь и отлично справился с делом, накинул на мои плечи первый в моей жизни приличный костюм.
Он мне здорово понравился, только одно омрачало — неистребимый запах нафталина, от которого меня сначало мутило. Я быстро пообвык и перестал ощущать нафталиновый мармелад, но люди подозрительно косились. Так было и в вагоне скорого поезда, так и в приемной наркома.
Пришел нарком, и я обо всем забыл.
Горячо, с приятным кавказским акцентом он говорил о советской марке вина, благодарил нас за труд. Нарком подошел ко мне, улыбнулся дружески и спросил:
— Скажи, что тебе надо?
Я гаркнул на весь кабинет:
— ДИП, товарищ народный комиссар!
— Не понимаю.
— Токарный станок завода «Красный пролетарий» марки «Догнать и перегнать»!
Он засмеялся, быстро подошел к столу, что-то записал, а потом снова ко мне:
— Что себе хочешь? Лично!
— ДИП!
— А, заладил… Будет тебе станок, обещаю.
На прощанье протянув руку, между прочим спросил: