По пути к лифту он быстро прошел мимо столика швейцара, моргнул и внезапно вместо того, чтобы войти в кабину лифта, оказался в туалете третьего этажа. Дверь на пневматическом тормозе медленно закрылась за ним. Еще никогда он не испытывал такого страха. Отчасти из-за кроссовок, но главным образом из-за того, что он почувствовал, как из его жизни исчезли от трех до шести секунд. Впервые Телл ощутил, что у него в мозгу произошло короткое замыкание.
Он не знал, сколько времени простоял здесь, но внезапно дверь позади него распахнулась, больно ударив его по спине. Это был Пол Дженнингс.
— Извини меня, Джонни, — сказал он. — Я не знал, что ты выбрал этот туалет для медитации.
Дженнингс прошел мимо Телла, не ожидая ответа, и направился к кабинам. Позднее Телл подумал, что ответа все равно не последовало бы — его язык, казалось, примерз к небу. Телл сумел заставить себя подойти к ближайшему писсуару, поступил так лишь потому, чтобы не доставить Дженнингсу удовольствия, если он просто повернется и выскочит из туалета. Еще совсем недавно он считал Пола своим другом — может быть, своим единственным другом, по крайней мере в Нью-Йорке.
Времена действительно меняются.
Телл постоял у писсуара секунд десять, даже не расстегивая ширинку, затем спустил воду. После этого он пошел к двери, остановился, повернулся кругом, сделал два быстрых бесшумных шага на носках, наклонился и заглянул под дверцу первой кабины. Там он увидел кроссовки — теперь в окружении кучи мертвых мух. И там же оказались мягкие кожаные мокасины Дженнингса. Телл увидел нечто похожее на двойную экспозицию или один из дешевых эффектов, применявшихся в старой телевизионной программе Топпера. Сначала он видел мокасины Пола сквозь кроссовки; затем кроссовки, казалось, густели, и он видел их сквозь мокасины, словно Пол превратился в призрак. Правда, даже когда Телл смотрел сквозь них, мокасины Пола двигались, тогда как кроссовки оставались, как обычно, неподвижными.
Телл вышел из туалета. Впервые за две недели он чувствовал себя спокойным.
***
На следующий день он сделал то, что ему, наверное, следовало сделать с самого начала: пригласил Джорджи Ронклера пообедать с ним. Он спросил его, не слышал ли Джорджи каких-нибудь странных рассказов или слухов, связанных со зданием, которое называлось раньше «Мьюзик-сити». Почему такая мысль не пришла ему в голову раньше, оставалось загадкой. Телл знал лишь одно: то, что произошло вчера, словно прояснило его мышление подобно сильной пощечине или ледяной воде, которую плеснули ему в лицо. Джорджи мог и не знать ничего, а мог и знать. Он работал с Полом по крайней мере семь лет, и часто — в «Мьюзик-сити».