— Вы говорите, что вполне возможно, что каждый из нас стал отцом одного из детей? — спросил Константин в недоумении.
Доктор пожал плечами, выглядя неловко, но, наконец, сделал решающий шаг:
— Она должна была… подвергаться действию… в течение относительно короткого периода времени, чтобы это произошло. Не знаю насколько вероятно, но это, конечно, возможно. Если чрезвычайно важно определить отца… или отцов… и кажется, в данном случае, как мне сообщили, она подозревается в качестве избранной из Пророчества, то мы могли бы рассмотреть возможность проведения амниоцентеза[11] на более позднем этапе. Хотя, это рискованно, и я не рекомендую этого делать, когда отцовство может быть определенно после рождения, а мы уже сильно рискуем, учитывая все обстоятельства.
Бронвин колебалась между смущением и возмущением, когда доктор взялся объяснять все так подробно, хотя считала, что невозможно сохранить тайну в данном положении. Однако последнее замечание заставило ее встревожиться.
— Сильно рискуем? — повторила женщина в смятении.
— Многократные роды могут быть рискованны, и вы не идеальный кандидат, учитывая ваш возраст. Но мы будем внимательно наблюдать и проявлять лучшую заботу о вас и детях.
Бронвин снова возмутилась. Он говорил так, будто считал ее старой! Ей всего лишь тридцать лет, черт побери! Что значит, она — поздний цветок!
Излишне говорить, что ни она, ни Люк были не в настроении разговаривать по дороге к ее дому. Мужчина явно разрывался между уверенностью, что все трое — его, и ноющим беспокойством, что ни один, или только один, а Константину и Калебу удалось наставить ему рога. Бронвин металась между неловкостью, что проклятый доктор рассказал парням, насколько она странная, тревогой из-за возможных проблем, и нахлынувшим волнением, чередующимся с ужасом, из-за открытия, что у нее тройня.
Женщина надеялась на близнецов. Нана сказала "дети", и Бронвин прочно зациклилась на этом варианте, и вроде как смирилась с такой возможностью, но трое?
Что это, черт возьми, такое? Проклятье! Никто не говорил, что она получит целую семью одним махом! Никто не предупредил ее! Что Бронвин станет делать с тремя сразу? Она даже не была уверена, что сможет справиться с одним. Женщина думала, что сначала немного попрактикуется, а затем, возможно, рассмотрит вопрос о втором.
Она пыталась, но не могла избавиться от мысли, что раз являлась частью четырех разных пророчеств, то закончит тем, что выполнит их все, когда раньше считала, что предназначена только одному из них — или же никому вообще.