— Это было просто… то, что я обещала Нане, — смущаясь, наконец сказала девушка.
Он с интересом поднял брови, но прежде чем она смогла решить, следует ли добавить что-то еще, вернулась официантка. Вытащив свой бумажник из джинсов, Бронвин попыталась заплатить за напиток. Константин отослал официантку прочь.
— Вы мой гость, — сказал он почти недовольно. — Какой джентльмен позволит леди платить?
Бронвин скривилась.
— За оба напитка, если она пожелает, — прошептала Бронвин, а затем глубоко вдохнула и заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. — Нана всегда говорила: «Леди не должна позволять джентльмену покупать ей напитки, потому что на самом деле он может и не быть джентльменом и подумать, что оплачивает нечто другое».
На мгновение Константин тупо уставился на нее и неожиданно для себя усмехнулся, хотя он уже начинал подозревать, что эта «Нана» собиралась стать серьезным препятствием для достижения его цели.
— Неужели? Кто эта Нана?
Бронвин почувствовала, что ее горло сжалось.
— Моя бабушка. Она умерла… — Она замолчала, пытаясь вспомнить, как давно это произошло. В некотором смысле, это казалось вечностью. С другой… трудно было осознать, что прошло так много лет. Бабушка угасла за три месяца до ее восемнадцатого дня рождения. К счастью, людям из округа потребовались месяцы, чтобы прийти к решению, а за это время ей уже исполнилось восемнадцать лет и они не могли выселить ее и отправить в приемную семью как несовершеннолетнюю.
— Я сожалею о вашей утрате.
Бронвин посмотрела на него в ответ на эту холодно произнесенную банальность. Она не ожидала, что мужчина поймет или почувствует что-нибудь ради нее, в конце концов, он был незнакомцем, и лучше бы вообще не беспокоился об этом, если ему явно безразлично. Девушка слегка улыбнулась.
— Вы и сами не очень талантливый лжец.
В его холодных голубых глазах блеснул гнев.
— Вам лучше отпустить эти воспоминания.
— Легче сказать, чем сделать.
Он пожал плечами, чувствуя себя немного неловко.
— Это становится проще с практикой. Хотя еще лучше просто избегать этого с самого начала.
Бронвин кивнула.
— Такова цена, которую вы платите за любовь. Я бы предпочла страдать из-за этого до конца моих дней. Она была особенной во многих смыслах. Я не могу и не хочу себе представлять, какой бы стала моя жизнь без нее.
Мужчина выглядел удивленным.
— Если бы вы могли стереть воспоминания и боль вместе с ними, вы бы не сделали этого? — спросил он с любопытством.
— Нет, если это означало необходимость отказаться от воспоминаний.
Мужчина, нахмурившись, глядел на свой бокал, вращая ножку между двумя длинными изящными пальцами.