, по определению Общества.
Однако, чем больше я обращался к этим комментариям, тем сильнее меня поражало твердое убеждение в богодухновенности Писания, которую выражало их подавляющее большинство. Еще более потрясло меня то, что, хотя некоторые комментарии были написаны еще в XVIII веке, информация в них, в основном, была очень точной и полезной. Я не мог не сравнивать их с собственными публикациями, которые часто за несколько лет устаревали и переставали выходить. Не то, чтобы эти комментарии казались мне абсолютно непогрешимыми, но их твердая убежденность перевешивала все случайные погрешности.
Когда мне пришлось работать над статьями «Старейшины» и «Надзиратель», размышляя над самим Писанием, я вскоре обнаружил, что система руководства, принятая у нас, не соответствовала организационному устройству первого столетия (в собраниях у нас не было группы старейшин; в каждом собрании один человек был единственным «надзирателем»). Несколько встревоженный, я принес свидетельства дяде. И снова ответ его был полной неожиданностью. «Не пытайся понять Писание на основе того, что ты видишь сегодня в организации»,— сказал он и добавил: «Сохрани эту книгу чистой». Я всегда считал организацию единственным Божьим путем для распространения истины, и поэтому такой совет звучал, по меньшей мере, необычно. Когда я указал ему на то, что в переводе Деяний, сделанном Обществом, в ст. 23 главы 14 в связи с назначением старейшин явно были добавлены слова «для службы» и это несколько изменяло изначальный смысл, он сказал:
«Почему бы тебе не проверить это в каких–нибудь других переводах, не таких измененных»[29]?
Я ушел из его кабинета, размышляя, на самом ли деле я слышал это. Позднее мне пришлось не раз напоминать ему об этих высказываниях на заседаниях Руководящей корпорации.
Наш разговор очень повлиял на мой подход к Писанию. Меня поразил целостный подход к истине Писания, который был у моего дяди. Теперь я еще больше стал понимать, насколько важен контекст для понимания значения любой части Писания, и, по–видимому, то же начали понимать и другие члены группы, постоянно работавшие над созданием книги. Мы также осознали, что должны черпать определения из самой Библии, а не просто полагаться на пояснения толкового словаря. Мы начали чаще пользоваться еврейскими и греческими словарями из Вефильской библиотеки, а также симфониями, основанными на словах языка–оригинала, а не на английских переводах.
Это не только обогатило наши познания, но и смирило нас, ибо мы осознали, что наше понимание Писания оказалось менее глубоким, чем мы думали, и что мы отнюдь не были знатоками Библии, какими считали себя. Я лично в течение предыдущих 25 лет так напряженно работал, что, хотя и читал всю Библию несколько раз, у меня никогда не было возможности серьезно и тщательно изучать Писание. Да я и не чувствовал в этом нужды, так как полагал, что за меня это делают другие. Те два курса, которые я прослушал в Школе Галаад, были настолько насыщенными, что оставляли мало времени для размышления, неспешного изучения и анализа.