И в то же время все мы едины. Вольф спрашивает: «Кто это — мы? Мы — люди, обладатели всесторонней и меняющейся индивидуальности; многие другие — это часть того, что мы собой представляем. Мы можем попытаться извлечь их из себя, чтобы стать исключительными, но в этом случае мы проявим насилие по отношению к другим и к себе. Кто эти другие?.. Это не просто окружающие. Они тоже сложные и динамичные индивидуальности, часть которых образуем мы, если находимся рядом. Точно так же, как другие "населяют" нас и привносят с собой историю, так и мы "населяем" их»[96].
Наша «инаковость» — не абсолютное свойство нашего существа, не физическое (сама наша жизнь зависит от других), не интеллектуальное (мы не можем познавать, не будучи познанными) и не духовное (никто из нас не может обладать всем, что священно). Мы все — часть большой жизненной сети, в которой другие — часть нашей собственной жизни.
Все мы особенные.
Но не обособленные.
Вспоминая историю своей жизни, теперь я понимаю, что каждый из миров, к которому я принадлежал, считал себя не просто отличным от прочих, но и отделенным от них. Все мы воспринимали наши границы как то, что нас разделяет.
Подобно стенам.
Когда я просил людей закрыть глаза и представить себе границу, большинству представлялись именно они, стены.
Почему стены?
Почему не окна?
Или не двери?
Почему не мосты?
Ведь и они границы — разве нет?
Мы смотрим на чужаков и говорим: «Мы с Богом, и Бог с нами. Мы правы и находимся внутри, а они — неправы и находятся снаружи». Таким образом мы держим Бога в услужении, в клетке, выстроенной из слов, значений, учений нашей религии. В этом случае Бог неизбежно превращается в не–божество, а наша религия — в своекорыстную идеологию. Но Бог, которого можно удержать в рамках нашей религии, недостоин поклонения.
Если мы не принимаем мир как нашу общину, тогда либералы от консерваторов, верующие от неверующих, мусульмане от иудеев, христиан и атеистов отличаются лишь тем, где именно мы проводим границы, разделяющие мир, и кого осознанно или бессознательно очерняем. Стоит нам разделить мир на «своих», которые «понимают» (благо) и «чужих», которые «не понимают» (зло), цель жизни становится более чем очевидной! После этого наша жизнь будет направлена на преуменьшение зла и увеличение блага в мире. Чем больше людей мы сумеем перетащить через стены в наши владения, тем лучше станет мир!
Даже те, кто говорит: «Я вообще нерелигиозен», тем не менее делят мир. Все боятся неких отдельно взятых людей или групп людей и обвиняют их во всех недостатках мироустройства. Антисемиты использовали для этой цели евреев. Евреи — амалекитян. Христиане и мусульмане — язычников и друг друга. Атеисты обвиняли христиан. Протестанты — католиков. Хуту — тутси. Белые — черных. Коммунисты — капиталистов. Богатые — бедных. Вдобавок ко всему, как убедительно и тревожно доказывает Мирослав Вольф, каждая группа, некогда бывшая жертвой, в свою очередь тем или иным способом становилась преступником. Рано или поздно все, кто был исключен, начинали изображать не только полную невиновность в событиях прошлого, но и нежелание делать шаги к оздоровлению