– Вы хорошо его знаете? – спросила Рози. – Мистера Слоуика?
Анна улыбнулась – Рози показалось, что в улыбке мелькнула едва заметная горечь.
– О да, – ответила она. – Он мой старый друг. Очень старый. Настоящий друг. И друг таких женщин, как вы.
– Вот таким образом я очутилась здесь, – закончили свою историю Рози. – Не знаю, что ждет меня в дальнейшем; пока что я добралась только до этих пор.
Подобие улыбки тронуло уголки рта Анны Стивенсон.
– Да. И до этих пор вы вели себя просто замечательно.
Собрав в кулак всю отвагу, – от которой за последние тридцать шесть часов остались лишь жалкие крохи, – Рози спросила, можно ли ей провести в «Дочерях и сестрах» ночь.
– И не одну, если понадобится, – ответила Анна Стивенсон. – В техническом смысле это убежище – находящийся в частных руках промежуточный полустанок. Вы можете пробыть здесь до восьми недель впрочем, и это не самый большой срок. Мы не придерживаемся жестких рамок относительно пребывания в «Дочерях и сестрах». – В ее голосе проскочил легких оттенок гордости (скорее всего, бессознательной), и Рози вспомнила фразу, которую выучила лет этак с тысячу назад, на втором году изучения французского языка: «L'etat, c'est moi» – государство – это я. Затем воспоминания были вытеснены потрясением, которое она испытала, когда до нее дошел действительный смысл сказанного.
– Восемь... восемь...
Она подумала о бледном молодом человеке, сидевшем на автостанции в Портсайде. Того, который держал на коленях табличку с надписью «БЕЗДОМНЫЙ, БОЛЬНОЙ СПИДОМ», и внезапно поняла, что бы он почувствовал, если бы кто-то из прохожих вдруг опустил в коробку из-под сигар стодолларовую банкноту.
– Простите, мне показалось, что вы сказали восемь недель!
«Вам нужно чаще мыть уши, милая, – представила она холодный ответ Анны Стивенсон. – Дней, я сказала восемь дней. Неужели вы подумали, что мы могли бы позволить таким, как вы, торчать здесь восемь недель? Вы совсем сошли с ума!»
Но Анна утвердительно кивнула головой.
– Хотя очень редко женщины, которые попадают к нам, остаются так долго. И мы испытываем по этому поводу законную гордость, я бы сказала. Вам придется в конце заплатить за пребывание и питание, хотя мы склонны полагать, что цены в нашем заведении вполне приемлемы. – Она снова на миг гордо улыбнулась. – Вам следует знать, что мы не в состоянии предложить что-то очень комфортное или роскошное. Большая часть второго этажа переделана под спальные помещения. У нас тридцать кроватей – правильнее назвать их койками, – одна из них случайно оказалась свободной, почему мы, собственно, и получили возможность принять вас. Комната, в которой вы спали сегодня днем, принадлежит одной из сотрудниц. Их три.