О времени Николая I сложилось (или, вернее, было сложено недобросовестными историками) мнение, как о времени полного экономического застоя, когда ничтожная промышленность застыла как муха в киселе, в крепостнических отношениях. Некоторые с позволения сказать ученые даже писали об «упадке промышленности» в «николаевщину».
Эта печальная картина, мягко выражаясь, не соответствует реальности.
Именно в эпоху Николая I в России начался промышленный переворот, причем вполне канонически — с распространения фабрик и паровых машин. В силу объективных причин это начало было запоздалым по сравнению с Британией, США и странами Западной Европы, однако российская промышленность росла быстрыми темпами. В николаевское время производство выросло примерно в четыре раза. В некоторых отраслях промышленности, не требующих крупных капиталовложений, случился настоящий бум. (Для сравнения, сегодня наша страна производит меньше, чем 20 лет назад.) В некоторых сферах, как например, в области шоссейного и гидротехнического строительства, было сделано больше, чем за все последующее время, вплоть до сталинской индустриализации.
Весьма сомнительно любимое утверждение прогрессоров, что крепостнические отношения мешали промышленному развитию.
Возьмем статистические данные. К середине 19 в. у нас было крепостных около 22 млн из примерно 70 млн населения. Остальные 48 млн могли пополнять ряды вольной рабочей силы. К тому же и более миллиона крепостных имели разрешение на отхожий промысел. У нас в это время имелось 565 тыс. работников, занятых в промышленности. (А спустя полвека после отмены крепостного права, занятых в промышленности насчитывалось около 4 млн — на 160 млн населения.) Как мы видим, вовсе не оковы крепостничества мешали притоку рабочих рук в промышленность. Для большего числа рабочих не было рабочих мест, ведь размер промышленности соответствует объему накоплений и инвестиций.