Протодекабризм. Проекты Александра I и адмирала Мордвинова
В принципе, декабристы шли по тому же пути, по которому шествовал в начале своего правления сам император Александр. Они фактически подхватили то знамя, которое он уронил вследствие психического изнеможения, вызванного семейными потрясениями и столкновением проектных абстракций с тяжелой российской действительностью. Император стал витать в лапутянских проектах объединения Европы, а его дело продолжили «молодые штурманы».
«…Когда Император Александр получил первые доклады о заговоре декабристов, он отнесся к ним так, что смутил докладчиков. «Вы знаете, — сказал он одному докладчику, — что я сам разделял и поддерживал эти иллюзии; не мне их карать!»», — напоминает С. Платонов.
И действительно в их проектах видно тоже бесхитростное лицемерие, что и в начинаниях Александра. И декабристы, и молодой император с Негласным комитетом были полностью уверены, что достаточно ввести новую схему правительственных учреждений, обзавестись конституцией и тут же исправятся все нравы, улучшится и сам человек. Шло это, наверное, от Руссо, считавшего, что «хорошие общественные учреждения — это те, которые лучше всего умеют изменить природу человека, отнять у него абсолютное существование, чтоб дать ему относительное, умеют перенести его «я» в общественную единицу».
«На той же точке зрения, на какой стоял Александр I и его сотрудники, стояли и люди 14 декабря; если они о чем размышляли и толковали много, то о тех формах, в какие должен облечься государственный порядок, о той же конституции. Правда, все, что они проектировали определенного и практически исполнимого, все было уже сказано раньше их, в проекте Сперанского… Как сотрудники Александра, так и люди 14 декабря, односторонне увлеченные идеей личной и общественной свободы, совсем не понимали экономических отношений, которые служат почвой для политического порядка.»[51]
Император, чья реформаторская деятельность внутри Великороссии заглохла к грозовому 1812 г., провёл после войны земельную реформу в прибалтийских провинциях, Лифляндии, Курляндии и Эстляндии. Реформа была осуществлена по прусским и английским образцам и быстро показала всю негуманность либеральной мысли. Как в Пруссии и Англии, «освобождение» в Прибалтике сопровождалось масштабной кражей. Помещики-немцы получили право присвоить крестьянские наделы, и земля, которую крестьяне веками поливали своим потом, стала для них чужой.
Формально помещик должен был сдавать часть своей земли в аренду крестьянам. Однако составление условий арендного договора предоставлялось договаривающимся сторонам, одна из которых (землевладелец), конечно же, всегда могла «договориться» в свою пользу. Учреждались особые суды для решения споров между помещиками и арендаторами, но их председателями были все те же помещики. Полиция и дознание остались также в руках землевладельцев. Экономическое, судебное и политическое господство остзейского дворянства предопределило полную беспомощность крестьян в земельных спорах.