Индус не был словоохотлив, в своей короткой речи он призвал к возрождению Теософического общества и прочитал на санскрите отрывок из Бхагават-гиты — «Песни Господней», священной для многих индусов книги. Один экземпляр этого индусского Священного Писания он торжественно передал в руки Абнера Даблдея. Никто из присутствующих на собрании теософов не заметил, когда и куда индус исчез. Он словно растворился в воздухе или провалился сквозь землю. Но что-то после его появления на собрании сдвинулось с мертвой точки. Джадж приехал на встречу с Блаватской не только за советом, но и надеясь на серьезную финансовую помощь. Он направлялся в Индию, в Адьяр.
Дом 46 на улице Нотр-Дам де Шан слегка разочаровал Блаватскую. Ей не понравилось решительно всё: и улица, длинная и мрачная, расположенная на левом берегу Сены, и сами огромные комнаты, и особенно — крутая и темная лестница. Ежедневно к ним приходила француженка убирать комнаты и готовить еду. Однако Елена Петровна признавала одного повара — своего Бабулу. Жизнь в Париже не была спокойной. О ее приезде сообщили газеты, и ее стали осаждать желающие с ней общаться. Кто только не хотел, помимо друзей и знакомых, припасть к ее ручке! Были гости желанные и нежеланные. К желанным относился, например, астроном и мистический писатель Камиль Фламмарион, который просиживал с Еленой Петровной один на один по многу часов. А от ясновидящих, магнетизеров, чтецов мысли вообще не было отбоя. Но особенно ее донимали репортеры.
Блаватская, чтобы спастись от многих незваных гостей, объявила осадное положение. Серьезных дел было невпроворот, некогда было отвлекаться на светское общение. Именно в Париже она собиралась окончательно решить, здесь или в Лондоне будет европейский центр Теософического общества. Олкотт ненадолго задержался в Париже. Ему пришлось срочно выехать в Лондон, где шла борьба за президентское кресло между Синнеттом и миссис Кингсфорд. Собрание Лондонской ложи Теософического общества было назначено на 7 апреля 1884 года. Пока же Блаватская оставалась в Париже вместе с Джаджем, Бабулой и Мохини. Она понимала, что ее появление должно поставить последнюю точку в соперничестве Синнетта и миссис Кингсфорд.
Она находилась в самом зените славы. Незадолго перед ней уехал из Индии Синнетт, уволенный из «Пайонира» за чрезмерную пропаганду теософии. По приезде на родину он учредил Теософическое общество по своему вкусу, а себя по необыкновенной наивности провозгласил доверенным лицом махатм. Он сошелся с богатыми интеллектуалами, и они создали что-то очень заумное и элитарное. Требовалось вмешательство Блаватской, только она одна своим присутствием могла дать худосочным и полоумным западным интеллигентам наркотическую силу, за что ее, собственно, они и ценили.