В тот вечер с герцогиней де Помар не происходило ничего такого, о чем стоило бы говорить, но когда я собиралась возвратиться в гостиницу, мадам Блаватская попросила меня приехать к ней завтра в Энгьен. Что я и сделала. Там меня сердечно встретила мадам Адемар, но лично пообщаться с мадам Блаватской удалось не более, чем в предыдущий день. Однако я с удовольствием познакомилась с мистером Джаджем, исполнявшим в то время роль ее личного секретаря, мы с ним много беседовали, гуляя в свободные часы по красивому парку в тени деревьев.
Мадам Блаватская проводила все дни, запершись в комнате, и я встречалась с ней только по вечерам за обеденным столом, где она была окружена почитателями и с ней невозможно было поговорить наедине. Теперь у меня нет никаких сомнений, что те трудности, которые возникали у меня, и те отсрочки в серьезном разговоре являлись моим испытательным сроком, хотя в то время я об этом не подозревала.
Наконец у меня возникло острое желание вернуться в Швецию и больше не испытывать гостеприимство хозяев. Я отвела в сторону мистера Джаджа и попросила его передать „старой леди“, что, если ей нечего мне сказать, я уеду на следующий день.
Вскоре меня пригласили к ней в комнату и последовала беседа, которую я никогда не забуду.
Она сказала мне многие вещи, которые, как я думала, были известны только мне самой, и закончила беседу, добавив, что два ближайших года я должна буду посвятить исключительно теософии.
В то время у меня были причины считать это для себя совершенно неприемлемым, и поскольку умалчивать это было бы нечестно, я чувствовала себя обязанной сказать ей об этом.
Она лишь улыбнулась в ответ и произнесла: „Учитель говорит, значит, так и будет“.
На следующий день, попрощавшись с Адемар, я уехала. Мистер Джадж проводил меня до станции и посадил в поезд. Ночью, трясясь в поезде, я думала о том, оправдаются ли ее слова, а также о том, что я совершенно не пригодна для подобной жизни и что совершенно невозможно преодолеть все барьеры, которые стоят на моем пути к цели, которую она мне предначертала.
Осенью 1885 года я готовилась покинуть свой дом в Швеции, с тем чтобы провести зиму с друзьями в Италии и по пути нанести обещанный визит мадам Гебхард в ее резиденции в Эльберфельде.
Это произошло, когда я была занята приведением в порядок своих дел, думая о долгом отсутствии, что было не впервой в моей практике.
Я приводила в порядок статьи, которые собиралась оставить дома, и вдруг услышала голос: „Возьми эти книги, они тебе пригодятся во время путешествия“.