Славик стал оглядываться. Он в деревне у бабушки гостил, но давно, с тех пор многое изменилось.
— Узнаешь? — спросила бабушка, заметив его взгляд. — С крылечка-то, помнишь, отступился да свалился? Реву было!.. И коровы боялся — у меня тогда корова жила. Она головой от мух махнет, а ты — в плач. Сам-то с коровью голову всего был.
— А где сейчас корова? — спросил Славик.
— Где? Нигде! Сил-то с ней возиться у меня уже нет. А уж какая хорошая была! Меня как сестру любила…
Нинку интересовали сумки.
— А это что, бабушка? — Она ткнула в кулек сверху.
— Это? Конфеты. Возьми, угостись, отведай городских сладостей.
Нинка искоса глянула на Славика и достала конфету. Развернула, нарядную обертку спрятала в кармашек платья, откусила.
— С орешками, — сказала она, — вку-усная!
За домом был длинный серый сарай, дверь висела на одной нижней петле, за сараем — огород, над которым сияло штук пять подсолнухов, за огородом — далеко — купа деревьев. Там, вспомнил Славик, бежала узенькая, с чистой водой и песчаными берегами речка.
Настроение до мысли о речке у Славика было, скажем честно, неважное. Дорога оказалась трудной: толкотня в электричке, душный и тряский автобус. Да и двор поразил его своей дряхлостью: крыльцо разъезжалось, сарай готов был развалиться. Но стоило ему вспомнить речку с прозрачной до дна водой, в которой шныряли туда-сюда рыбки, и песчаные ласковые берега, как сразу стало легче.
— А у нас художник живет, — неизвестно кому сказала девочка. Лизнула остаток конфеты, сунула в рот. — Фамилия смешная — Кубик. Бородатый, как поп! Мы с ним на итюды ходим. Я впереди иду, он за мной, а за ним коза Манька.
— Из города художник, — добавила бабушка, заметив, что внук погрустнел, оглядывая двор, — тоже консервы ест. А дом-то мой, — с казала она чуть с обидой, — хоть и старый, зато теплый, как валенок. Он и разговаривать за сто лет научился: скрип да скрип, не унывай, мол, хозяйка, мы еще поживем.
— А почему коза за ним, а не за тобой? — впервые обратился Славик к девчонке.
— Дак ведь коза-то не моя, его! — Нинка наконец проглотила конфету. — Он ее на веревке тащит!
— Чья коза? — не поверил Славик.
— Художника, кого же еще!
Бабушка взялась за сумку, поклажу внесли в дом. Полина Андреевна начала готовить обед, а Славику и Нинке было предложено выйти во двор.
— А пацаны тут есть? — спросил Славик, все еще прямо на Нинку не глядя.
— Есть, да все такие противные. Фулюганят, у тети Лиды цыпленка украли и на костре испекли. Дерутся, ты с ними не дружись, они тебя дразнить будут.
— За что?
— Ну… — замялась Нинка. — У тебя других штанов нет?