Мушка закрыла крышку пианино, посмотрела на часы и ужаснулась. До начала следующего урока оставалось десять минут. Большая четвертая перемена могла выручить Федора. Ее, Киру, отпустили домой, а однокласснику надо обязательно успеть на русский, чтобы не оправдываться перед классной руководительницей. Девочка поспешно схватила пуховик и крикнула Кудрявцеву:
– Федя! Поехали быстрей! Может, не опоздаешь на русский!
Кудрявцев тоже бросил взгляд на часы и усомнился:
– Вряд ли… Но можно попробовать… Вдруг троллейбус сразу подойдет… Уж очень не хочется с Раисой объясняться!
Когда Мушка с Федором подбежали к переходу через улицу, рядом с ним вдруг остановилась «Ауди».
– Отец… – каким-то севшим голосом пробормотал Кудрявцев. – Вот ведь непруха какая…
Отворилась дверца машины, из нее высунулся черноволосый мужчина.
– Федька! – крикнул он. – А ну быстро сюда! Тут стоять нельзя!
Кудрявцев сначала на автомате дернулся к отцу один, потом за рукав потянул за собой и Киру:
– Давай с нами!
Мушка, обрадовавшись тому, что их сейчас подбросят прямо до школы, откуда и до дома недалеко, с радостью согласилась. Они с Федором уселись на заднее сиденье, и машина сорвалась с места.
– Та-а-ак! – протянул отец Федора. – И почему это вы, молодые люди, не в школе? Очень хотелось бы знать.
Поскольку Кира посчитала себя виноватой в том, что Кудрявцев-старший застукал сына в определенный час в неположенном месте, она хотела пуститься в объяснения, но Федор вдруг сказал:
– А у нас нет пятого урока… Вот мы… это… и гуляем…
Кира вскинула на него удивленные глаза, но, разумеется, промолчала.
– А что так? – спросил отец молодого человека.
– Не знаю… Куда-то нашу классную послали… На какое-то важное совещание…
– Что же… Бывает… Тогда, барышня… – Мужчина в зеркальце заднего вида заглянул Мушке в глаза. – …Давайте знакомиться. Меня зовут Алексеем Федоровичем. А вас?
– А меня Кирой… – смущенно ответила девочка.
– А скажите, пожалуйста, Кира, не откажетесь ли вы прямо сейчас отобедать с нами? Вы же наверняка еще не обедали.
– Я? – Мушка совсем растерялась. Она не знала, как правильно поступить: то ли отказаться, чтобы ее не посчитали голодной и несчастной, то ли согласиться, так как отказываться вроде бы не очень вежливо.
– Конечно, она пообедает с нами, – подал голос Федор, избавив Киру от необходимости самой принимать решение.
– Ну и отлично, – резюмировал Кудрявцев-старший и больше не отвлекался от дороги до самого ресторана под названием «Садко».
Кира никогда в жизни не была в ресторане, поэтому почувствовала себя неловко уже в вестибюле. Он был богато декорирован причудливыми светильниками и зеркалами разного размера и формы. Девочка боялась бросить взгляд в какое-нибудь из зеркал, ей почему-то казалось, что она увидит себя гнусно перекошенной и препротивно растянутой, как это бывает в комнате смеха. Но когда она все же вынуждена была подойти к зеркальной стене, чтобы причесаться и привести себя в порядок, из стеклянной глубины на нее посмотрела все та же Кира, тощенькая и невзрачная, в узеньких темно-синих джинсиках и черной скользкой водолазке. Лицо девочки перекосила гримаса, как будто обычное зеркало вдруг стало кривым.