Согрей мою душу (Гусейнова) - страница 44

— Силы небесные, почему ты не сказала мне! Я был бы более осторожен и терпелив. Такая тесная, маленькая и такая жаркая. Моя! Моя! Только Моя! Прости меня, маленькая моя, прости за боль. Прости, прости сейчас все пройдет и снова будет хорошо. Я клянусь, что теперь тебе всегда будет только хорошо.

Почувствовав, что острая боль прошла, а мое тело уже привыкло к его внушительным размерам, я слегка поерзала под ним, принимая удобное положение, закинув ему на талию ноги, от чего он еще сильнее напрягся и зашипел. Обняв его за шею и притянув к себе, принялась с упоением целовать его лицо и стараясь заставить его двигаться. Намек был понят, и сначала осторожно, а потом все сильнее он задвигал бедрами, наращивая темп и силу ударов. Очень скоро я снова орала, только в этот раз не от боли. Продолжая двигаться во мне, он торжествующе смотрел на меня, через минуту я почувствовала его напряжение, от которого все мышцы его тела натянулись словно струна, через секунду он взорвался во мне и с громким рычанием вцепился зубами мне шею. Резкая боль сменилась для меня третьей волной наслаждения, которая накрыла нас обоих, заставив еще теснее вжаться друг в друга и почувствовать себя единым целым. Прижатая к его телу, я хрипло прошептала, всей душой надеясь, что это правда:

— Мой! Только мой!

Перекатившись на спину, он закинул меня на себя и, удерживая, начал поглаживать мне спину. Даже утомленная после трех только что пережитых оргазмов, я готова была мурлыкать от удовольствия, которое дарили его руки моей напряженной спине. Я растеклась по нему лужицей и лежала, наслаждаясь, слушая, как сильно и мощно бьется его сердце. Я надеюсь, в нем найдется место для меня. Потому что мое сердце практически полностью теперь принадлежало ему. Подняв голову, я спросила, нежно погладив его лицо с правой стороны, где были особо сильные повреждения:

— Расскажи, как это произошло, пожалуйста.

Чуть поднявшись на подушке, чтобы было удобнее смотреть на меня, крепче прижал к себе одной рукой, а второй продолжал легкий массаж. От его телодвижений я опять чуть не заурчала, чувствуя своей кожей каждую мышцу, каждый волосок на его теле.

— Хочешь получить мою исповедь, маленькая! Ну что ж, это небольшая плата за то, что ты подарила мне взамен.

Подтянув еще повыше, снова уткнулся носом мне в волосы и глухим голосом начал свой рассказ:

— Мой отец, внешней копией которого я являюсь, по отношению к моей матери страдал дикой ревностью, но к его чести можно сказать, что он страдал ею обоснованно. Моя мать никогда не хранила моему отцу верность. Когда мне исполнилось двенадцать, моя мать завела интрижку с одним из членов совета Фабиусом Де Лавернье. Мой отец в то время возглавлял совет, и Фабиус уже пару раз пытался занять его место честным образом, вызывая на дуэль, но оба раза терпел тяжелое поражение. И вот он наконец придумал более легкий путь, чтобы добраться до вожделенной власти. Он очаровал мою мать. Хотя надо заметить, что на это у него ушло не так много времени и сил. Он был очень осторожным и методичным в осуществлении своего плана, надо отметить, что он хорошо постарался, потому что вскоре моя мать от любви и страсти к нему окончательно потеряла голову, желая заполучить его в свою постель. Он без труда уговорил ее убить своего мужа, обещая навеки связать свою судьбу с ней и сделать меня своим наследником. Если ты еще не знаешь, то мужчина вер может получить потомство только от своей пары, хотя с рождаемостью у нас становится все хуже и хуже. И моя глупая, ветреная мать согласилась на это преступление не только против своего мужа, но и против отца своего сына. Она отсекла ему голову, предварительно утомив любовным марафоном, во время сна отправила его на божий суд. Утром вся в крови она пыталась объяснить все мне. Сейчас мне кажется, что после того, что она совершила, она немного повредилась рассудком, потому что она говорила тогда со мной сбивчиво, все время срываясь в истерику, а потом она приказала, впустить охране Де Лавернье в замок. Его клан, вероломно проникнув в наш замок, уничтожил многих наших воинов, не ожидавших нападения и не знавших в тот момент о гибели своего главы. Мой ад начался именно в тот момент, хотя я думал, что попал в ад, когда узнал об убийстве отца. Первым делом меня посадили в клетку во дворе замка. На возмущенные вопли моей матери, ее любовник отреагировал тем, что отдал ее своим телохранителям на забаву. На следующий день ее привязали к столбу, и она наблюдала, как во двор ее замка въезжала истинная пара Фабиуса — Кассандра Де Лавернье. Она лично подожгла хворост, которым обложили столб, к которому была привязана моя мать Луиза Морруа. К ней же в костер бросили расчлененное тело моего отца. Так сказать, для компании. Предварительно объяснив ей, что вся эта идея принадлежит Кассандре. После убийства моей матери эта парочка принялась за меня. Они развлекались со мной три дня с перерывами на еду и отдых. После их посещений на моем теле все меньше оставалось целой кожи. Они лупили меня металлическими прутами, концы которых были закованы в серебро. Пока проходила экзекуция меня вытаскивали из клетки и одевали серебряный ошейник. В конце третьего дня их забавы так возбудили их, что меня оставили в ошейнике на ночь во дворе, а сами удалились в спальню. Мне удалось руками сломать ошейник и сбежать из замка. В таком жутком состоянии меня подобрал Рэнульф Макгрант, который со своим отрядом возвращался из очередного путешествия, проезжая по территории Франции. Он вылечил меня и помог стать взрослым мужчиной, способным за себя постоять. Когда я достиг тридцатилетия, Рэнульф встретил свою Мэйдию и я покинул их. Тогда я ненавидел всех женщин: хороших и плохих — я не мог простить им поступка своей матери и вероломства и жестокости Кассандры. Мне потребовалось еще двадцать лет, чтобы собрать оставшихся Морруа и создать новый клан, возглавив его. Когда мне исполнилось пятьдесят, я вернул себе свой замок, уничтожив Кассандру Де Лавернье тем же способом, каким она со своей парой убила моих родителей. Но, к сожалению, эта тварь Фабиус сумел сбежать благодаря паре своих телохранителей. Эта крыса так хорошо схоронилась в этот раз, что мне потребовалось более пятисот лет, чтобы наконец найти его. Прошлые два раза он сбегал, как только слышал о моих бойцах в пределах его территорий. Много столетий я чувствовал, что внутри меня растет кусок льда, замораживая не только сердце, но и душу. Сплошной холод и ненависть — вот, что я чувствовал на протяжении тысячи лет своего существования. Только месть вносила хоть какой-то смысл в мою жизнь, пока два месяца назад, выйдя из лифта собственного отеля, я не почувствовал твой запах. Теплый аромат нежности и женственной мягкости, который копьем пробил мою ледяную душу, оставив зияющую дыру, которая приносила огромную боль и тоску по, казалось, несбыточному. Два месяца поисков и наконец ты в моем самолете. Такая маленькая, уязвимая и настолько красивая, что я не мог оторваться, глядя на тебя, прикасаясь к тебе, пока ты спала, лаская такую теплую нежную кожу и шелковистые черные, словно вороново крыло, волосы так похожие на мои. А ты проснулась и потянулась, словно кошка, не замечая меня. Такая напуганная и ершистая, словно маленький котенок. Ты немного боялась меня, и я пытался дать тебе время, чтобы привыкнуть ко мне. Знаешь, меня больше всего удивило, что ты боялась остальных больше чем меня: так доверчиво хваталась за мои изуродованные руки и в испуге прижималась ко мне. Я испытывал непереносимую боль, не имея возможности прикасаться к тебе, чувствовать твое тепло и мягкость и ощущать твой страх в отношении меня. Поверь, мой маленький котенок, я лучше сам перегрызу себе глотку, чем причиню тебе вред. Я никогда в жизни не представлял себе свою будущую подругу, но когда получил тебя, возблагодарил небеса за такой подарок. Твоя невинность еще больше растопила мою душу. Я обещаю, что всегда буду беречь тебя и никому не позволю причинить тебе вред.