– Э! Вы че несете? – растерялся Шика. – Он же погиб! Вы же сами меня на его могилу водили. А насчет того, что не узнал, так у меня же, как и у вас, ни одной его взрослой фотографии нет! Только детские, потому что его потом в детдом забрали! Он, правда, ко мне в детдом несколько раз приезжал, так сколько лет прошло!
– Точно! Фотографироваться он не любил! – вспомнил кто-то.
– Странно! А чего Женька бородку-то сбрил? Мне говорили, что он ее так холил, так о ней заботился.
– У Багрова первая жена дочкой ректора была, так что тут вообще концы с концами не сходятся, – заметил один из «братьев».
– Почему звука нет? – яростно заорал Боня на Умника.
– А что? Этот человек похож на сумасшедшего, который сам с собой разговаривать будет? – спокойно ответил тот.
– А все точно запишется? – не унимался Боня.
– О господи! – простонал Умник. – Ну, когда же ты научишься в современной технике разбираться?
– А мне это надо? А насчет техники… Вот ты за сколько минут сможешь с завязанными глазами «калаш» сначала разобрать, а потом собрать?
– А мне это надо? – его же словами ответил Умник.
Тут в допросную вошел Никитин, и все обратились в слух, стараясь не пропустить ни одного звука. И только когда в разговоре Володи и Евгения возникала пауза, кто-то отваживался заметить:
– Нет! Ну, как он держится!
– Да, обломает этот мент об него зубки!
– Влад! Ну, просто живой! Ну, точная его копия! – дрожащим голосом шептал себе под нос Боня.
– И повадки его, и усмешка! – вторил ему Спичка.
А уж что началось в зале, когда они, прослушав рассказ Родиона Кузьмича, узнали, что это действительно Багров убил мать Евгения, а Королев не стал это дело расследовать, – сплошной мат и скрежет зубовный!
– Парень имел право мстить за мать! – твердо заявил Боня, когда Никитин вышел проводить старика и в допросной стало тихо. – И раз сам, единолично, такое дело провернул, то голова у него ничуть не хуже, чем у Влада варит! Но откуда у него это? И внешность! И характер! И мозги!
Тут в допросной раздался голос Евгения, который объяснил, что это пришел брат его матери, и Спичка с надеждой проговорил:
– Ну, может, хоть сейчас что-нибудь прояснится.
Когда Никитин ввел в допросную Самойлова, Шика воскликнул:
– Я этого мужика знаю! Он ко мне в детдом приезжал, деньги от Влада привозил, одежду, подарки. Он-то мне и сказал, что братишка погиб. Сам-то больше не показывался, но посылки были.
Все дальнейшее собравшиеся слушали, затаив дыхание и забыв даже пить и курить. Когда Самойлов вышел из допросной, они перевели дыхание, и Боня приказал своему подручному: