– Что за бред! – в сердцах прервала его Екатерина. – Можно подумать, что войну с Турцией я начала только ради своей славы. Трактат, написанный вами, лишний раз доказывает, что вы не обладаете многими качествами будущего императора. Сегодняшняя война с Турцией есть продолжение политики, начатой еще во времена Петра I. России не бывать без Черного моря, как не бывать без моря Балтийского! Похоже, если вы, сын мой, взойдете на престол, то мой государственный проект будет уничтожен в первые же дни вашего правления.
– Даже не сомневайтесь, ваше величество! – выпалил Павел – и осекся, испугавшись собственной смелости.
– Вы приехали сказать мне об этом? – холодно произнесла императрица. – Вы так спешили, что даже не надели мундир, не надели ордена… Вы явились рассуждать о государстве, о его судьбе, будучи одеты по-домашнему… со спущенными чулками! – довершила она брезгливо.
– Ну, я… я и о домашних делах хотел поговорить, – спохватился Павел, торопливо подтягивая чулки и заправляя их за тугие манжетки штанов. – Нам с Натали надобно увеличить денежное содержание. Мне амазонку новую жене купить не на что.
– И ради этого вы задумали провести революционные реформы в России? – уничтожающе поглядела на него Екатерина и расхохоталась. – Подите прочь, сударь, и не появляйтесь здесь до тех пор, пока я вас не позову. А Натали пусть достанет из сундуков старую амазонку. Ее не далее как в прошлом году покупали, я отлично помню, как она хвасталась, что этот синий цвет божественно идет к цвету ее глаз. Если в минувшем году шел, значит, пойдет и в этом. Кажется, Натали уже в долгах как в шелках, куда ей новые наряды покупать, мне уже перед Загряжской стыдно, об этом весь Петербург говорит, об этих займах!
Павел был оскорблен до слез и вышел, понурив голову. Черт… ну почему так быстро кончаются деньги? Тот заем, который Разумовский получил у Ганнинга, он уже иссяк, а для переворота ничего не сделано! Англичане такие скупцы!
И трактат был осмеян… Ну как тут не проронить слезу?!
Он был бы изумлен, узнав, что после его ухода императрица тоже не сдержала слез. Ей было невыносимо обидно за то, что у нее, которая все делает для России и вящей славы ее, нет наследников, нет ни одного человека, на которого можно было бы надеяться в будущем. Павел… он уничтожит все, сам в этом только что признался во всеуслышание. И на его жену никакой надежды, и на Разумовского. Понятно же, что у Павлушки ума не хватило бы так складно и, прямо скажем, логично излагать свои, пусть бредовые, мысли. Наверняка кто-то надоумил, а кто больше, кроме графа Андрея? Ну, может быть, еще смертельно больной Никита Панин, старый враг Екатерины, руку свою трясущуюся приложил… Да, самые близкие люди императрицы русской – ее непримиримые враги!