— Зачем тебе орден?
Он остановился под громадной, наверное, столетней сосной, высоко взметнувшейся в небо, поглядел на ее макушку, а потом, не смотря на меня, сказал хриплым старческим голосом:
— Скажи, зачем она тянулась туда? Ведь все равно засохнет и ее срубят.
Он долго после этого молчал. Мы шли среди редких сосен великанов, которые словно прислушивались к нашему разговору в тишине. Мне хотелось ему сказать, что он не одинок, что недавно я уже слышал что‑то подобное от писателя, написавшего посредственный роман, но тем не менее представленный к государственной премии: «Мне эту премию надо было дать десять лет назад. Я ее заслужил». Пришла разнарядка на дважды Героя: найти
и дать от края одного. Сошлись на Клепикове в его присутствии. Нет бы сказать уважаемому, трудолюбивому Михаилу Ивановичу — у меня есть золотая звезда, зачем мне, бригадиру, памятник при жизни? Михаил Иванович согласился. Престиж Кубани по количеству дважды героев был спасен.
Все наградные тайны вовсе не являлись тайнами мадридского двора. О них знали все, но с напускным достоинством молчаливо соглашались с процедурой поощрения карьеризма, честолюбия, протекционизма, породивших прослойку, отдалявшуюся от рядовых коммунистов–трудового люда.
На бюро крайкома часто рассматривались персональные дела о служебных злоупотреблениях. Виновники подвергались жесткой критике, их неминуемо ждало суровое наказание, они попадали на страницы газет.
Не раз доставалось первому секретарю Геленджикского горкома партии Н. Погодину, будоражившему своим барским поведением общественность города. — ■
Об этом как‑то зашел разговор на бюро уже при
В. Воротникове, который хотел выяснить куда же смотрел крайком партии.
Секретарь крайкома, курировавший строительную от- отрасль, не как партийный работник, а как прораб, проводивший в своем кабинете частые производственные летучки со строителями и командовавший вертушками с песком, поставками кирпича, труб, цемента, щебня, и всеми другими необходимыми в строительстве материалами, сказал, что все мы виноваты в том, что просмотрели Погодина. ' :
Пришлось сказать, не надо всех валить в одну кучу, говорить за всех. К тому времени полным ходом шло следствие по многим лицам из Геленджика. Сверкнув глазами, секретарь покряхтел, словно поперхнулся, и замолчал.
Другой секретарь крайкома сидел с поникшей головой. У него было много неприятностей с изданием какой‑то книги. Он не успевал оправдываться на посыпавшиеся на него жалобы, но ему поручили проверить поступавшие на Погодина заявления. Ездил он в Геленджик с бригадой. Вернувшись, доложил на бюро в присутствии Погодина, что факты о его злоупотреблениях не подтвердились. Медунов был доволен таким заявлением, а Погодин ушел с бюро победителем, уехал домой на белой «Волге». Всем было ясно, кому это сделано в угоду. Он и сам понимал,