— Приезжал в Западный Берлин, как было и задумано, и мы с ним обо всем договорились. Мне показалось, что дядя Карл даже воспрял духом. У него появилась цель в жизни. Потом он мне признался, что мы долго ему морочили голову.
В интересовавшем нас ведомстве, он, сам не зная того, имел доступ к важным документам, они были в его руках. Когда нужно было отнести папку с документами из одного кабинета другому чиновнику, приглашали дядю Карла. Он с папкой под мышкой не спеша, заходил в свою
каморку под лестницей, фотографировал содержимое бумаг, пил кофе и шел дальше в кабинет чиновника, к которому его послали отнести папку. Дядя Карл, как мы его между собою прозвали, настолько привык к этой процедуре, что уже не опасался навлечь на себя подозрения. Да и можно ли было в нем заподозрить агента иностранной разведки? Он сам задавал себе этот вопрос и уверял себя и нас, что никому и в голову такое не придет. А это было уже опасно. Расслабление в разведке или неверный шаг — провалу подобно.
Добытые через него многие документальные материалы позволили нам знать секреты, охраняемые ведомством по охране конституции ФРГ. Мы читали и отчеты этого ведомства о «разоблаченных» советских агентах. Поражались враньем, содержащимся в ведомственных отчетах. Прослеживалось явное стремление к нагнетанию шпиономании и на этой волне укрепления своих позиций и престижа в правительственных кругах ФРГ. Приводились астрономические цифры советской агентуры в ФРГ. Меня поражало и то, что за решеткой оказывались люди, которые никакого отношения к нашей агентуре не имели.
Николай Семенович некоторое время молчал, потом спросил:
— Ну, а немец в деревне на чьей стороне?
— Сельский немец там не сила.
— А все же…
—- Представьте себе — никакого сопротивления организации сельхозкооперативов с их стороны не было. Правда, у них кооперативы трех видов с разной формой хозяйственности и обобществления. К тому же немцы сразу ввели гарантированную оплату труда в кооперативах. Чего у нас не было.
— На Запад бегут?
— Много.
— Ну, ладно, потом расскажешь, пожал он мне руку, словно благодарил за проделанную работу. Но я так и не рассказал ему, почему немцы из ГДР бегут в ФРГ. Последовал приказ переехать с берегов Балтики на черноморское побережье.
С наступлением лета, когда палящее солнце подогревало воду Черного моря до восемнадцати–двадцати градусов,
в кабинете все чаще звонил аппарат «ВЧ», шли шифровки о приезде высоких гостей на Черноморское побережье.
Одни останавливались в Сочи на госдачах, другие, приземлившись в Адлере, следовали на машинах дальше в Грузию. Там тоже, в Пицунде, были дачи. Одни предпочитали Сочи, другие Грузию, кому что больше нравилось.