— Значит, так… Приехала автобусом и сразу к нам, на завод?
Это уже напоминало допрос, но он не смущал незнакомку.
Да…
— Почему ты уехала из дому? Сбежала?
— Нет, что вы… Села в поезд, доехала до Орла, а потом автобусом. Люди говорили, что на Кубани тепло, можно устроиться на работу, и жизнь здесь получше, чем у нас. С одеждой проще. Не нужно зимнего пальто, других вещей. У нас там холодно.
— А родители?..
— У меня же никого нет, кроме тетки. Бабушка умерла. А у тетки своих четверо, не до меня.
Другого она сказать не могла. То была ее глубокая тайна.
— Значит, что‑то ты натворила и сбежала. Как это так — с бухты–барахты сесть на поезд и уехать, куда глаза глядят? Что там, нет у вас работы?..
Незнакомка склонила голову, но не как провинившаяся, а с обидой на то, что ей не верили, хотя говорила она правду.
— Как тебя зовут? — спросила бухгалтерша.
— Ольга.
— Оленька, ты не обижайся. Зоя Петровна — кадровик, она отвечает за прием на завод. Ей надо все знать о человеке.
Слушая разговор и все время посматривая на доверчивое лицо Ольги, бухгалтер все больше проникалась к ней материнской жалостью. Ее дочь, ровесница Ольги, училась в музыкальном училище в Краснодаре и она представила себе свою Аллочку в таком виде, в таком положении пришедшую проситься на работу не на швейную фабрику, где сам бог велел работать женщинам, а на кирпичный
завод. Это не вмещалось в ее понятии. Она переживала за незнакомую девочку.
— Ничего я не натворила, — вздохнула Ольга, видя, что ее не понимают. — Так случилось, что я должна была уехать из Долгополова. Ничего не украла, а уехала, чтобы устроиться на работу.
Ольга опять потупила глаза и уже начала сомневаться, что ее примут на завод, а жить на что‑то надо, и надо где‑то ночевать. Она надеялась сразу устроиться в заводском общежитии, пока найдет где‑нибудь себе угол в станице.
— Ты где‑нибудь работала?
— Заведующей клубом в колхозе.
— Образование?
— Десять классов.
— Рабочей пойдешь? Подсобной?
— Пойду, — сразу, не раздумывая, ответила Ольга.
Другого выхода у нее не было. Мелькнула надежда
пристроиться хотя бы на первые дни, чтобы оглядеться на новом месте и не чувствовать себя бездомной, никому не нужной, что ее больше всего пугало только из‑за того, что она не могла жить на улице.
О том, что она несчастный человек в этом мире, Ольга еще не думала. Запросы ее были весьма скромные — устроиться на работу и переночевать в любом общежитии. О большем она не помышляла в первый день на Кубани.
Услышав ее согласие, обе женщины переглянулись.
— Предупреждаю — работа тяжелая, грязная, пыльная… Кирпичи, глину таскать, вагончики опрокидывать — дело не женское. А другого тут ничего нет. Женщины там работают, кому деваться некуда, так они привыкли к тяжести, у них все позади, а тебе еще детей рожать. А так в основном там мужики и многие после срока. Да и заработки у подсобных рабочих — кот наплакал. Это — чтобы ты знала.