Инспектор по кадрам могла бы ей рассказать многое из своей нелегкой жизни, ожесточившей ее. Так и напрашивалось сказать Ольге: «У меня вот от тяжелых сырых кирпичей, которых я здесь перетаскала не на один дом, нет своих детей и врачи говорят, что не будет». Но заводу требовались рабочие и она не могла ее отговаривать.
— Оленька, ты не торопись, подумай, может что- нибудь другое найдешь, — советовала бухгалтер.
— Я согласна. А общежитие у вас есть?
— Есть, но там одни мужики. Пьют они там день и ночь, дерутся… Туда лучше не показывайся.
— Нет, я туда не пойду, — сразу ответила Ольга.
Ольга уже испытала горе, слишком много обид, зла,
глухой деревенской забитости, разных поверий и житейских невзгод, выпавших на ее сиротскую долю. В полной мере она этого еще не сознавала в свои годы, когда вся жизнь была впереди, но на сердце помимо ее воли уже откладывалась жестокость мира, в котором она жила и предстояло жить.
Ожесточится ли она или останется человеком с доброй душой — время покажет. В ней была велика природная надежда на лучшую долю, как и у каждого человека, что вся неустроенность пройдет, как только начнет сама зарабатывать себе на хлеб. Она не могла не тянуться, как молодой цветок, стоя на подоконнике, к свету, к теплу. Это и была ее естественная, заложенная в человеке, сила к жизни, преодолевающая все житейские трудности.
— Где ты будешь ночевать? — спросила бухгалтер. — У нас же нет гостиницы, нет и вокзала.
— Переночую у той тетечки.
— А что это за тетечка? — теперь уже начала добиваться бухгалтер. — Может, у нее там притон, заманивает к себе вот таких цыплят, как ты?
— Нет, она не такая, — уверенно ответила Ольга.
— Если у нее не выйдет, приходи ко мне, — предложила бухгалтер. У меня переночуешь.
— Спасибо, я пойду к ней.
— Ну, смотри…
Ольга написала заявление о приеме на работу, заполнила учетную карточку, оставила свой паспорт у инспектора и ушла с наказом — завтра прийти к ней. Она должна познакомиться с мастером, у которого ей предстояло работать.
Как только она закрыла за собой дверь, обе женщины пустились в рассуждения об Ольге, свалившейся, как снег на голову.
— Смелая девица, — сказала инспектор.
— Дитё, — не согласилась бухгалтер. — Попадет в смену мужиков, они ее быстро облапошат. А личико у нее симпатичное, не обветренное. В своем убранстве она выглядит замухрышкой. А приодеть бы ее — невеста.
Если бы этот разговор услышала Ольга, она бы зарделась от таких слов. Ничего подобного она о себе не ведала.
— Ты хотя бы что‑нибудь другое ей предложила, чтобы она осмотрелась, — подсказывала бухгалтер. — Она же не представляет, что с ней будут творить. Мне жутко становится от того, что она там услышит. Может, какой- нибудь посыльной в канцелярию?.. Грамотная девочка, десять классов…