В комнате установилась гробовая тишина. Черноволосая женщина изумленно смотрела на Гвен. Алекс глухо закашлялся.
Гвен почувствовала, что сейчас покраснеет. И действительно, через секунду кровь прилила к ее коже удушливой волной. Она попыталась улыбнуться, чтобы сгладить неловкость, но улыбка вышла жалкой.
— Вы, наверное, и есть мисс Гудрик и мистер де Грей? — спросил один из джентльменов, сидевших за столом.
— Да, это мы, — подтвердил Алекс.
Мужчина подкрутил свои рыжеватые усы.
— Простите, сэр, но ужин подают в восточном крыле дома, — сообщил он. — Надеюсь, после ужина вы придете сюда? За игровым столом места хватит для всех.
— Посмотрим, — сказал Алекс и увлек Гвен за собой в коридор.
— О какой это флейтистке ты говорила? — понизив голос, насмешливо спросил он.
— Я все понимаю, — со страдальческим видом промолвила она. — «Флейта» — это какое-то кодовое слово, да? Вряд ли кто-то из гостей привез с собой этот инструмент.
Алекс фыркнул, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться.
— Дорогая моя, пожалуй, тебе лучше помалкивать.
Гвен вдруг стало обидно. Ей не нравился его насмешливый тон. Гвен захотелось узнать, наконец, о чем шла речь в гостиной. Но тут она увидела в коридоре Баррингтона и решила воспользоваться удобным случаем и разыграть ссору.
— Ты хочешь, чтобы я помалкивала? — воскликнула она громким голосом. — Да как ты смеешь?! Если тебя что-то не устраивает, я найду себе другого кавалера!
Реакция Баррингтона была предсказуемой. Как и рассчитывала Гвен, он тут же устремился к ней.
— Ах, мисс Гудрик, — сладко улыбаясь, промолвил он, — окажите мне честь: разрешите сопровождать вас на ужин!
Гости за ужином много пили. Гвен вместе с Баррингтоном сидела во главе стола, а Алекс находился в отдалении. Между ним и Гвен сидело еще три человека. Поначалу Алекс внимательно следил за ней, опасаясь, что Баррингтон станет подливать ей вина в бокал и Гвен быстро захмелеет. Алекс изображал раздраженного любовника, бросающего мрачные взгляды на свою пассию, с которой якобы был в ссоре.
Однако к тому времени, когда подали пятое блюдо, Алексу уже не требовалось притворяться сердитым, в его душе кипела подлинная злость. Он больше не обращал внимания на прелестную итальянскую графиню, сидевшую справа от него, и превратился в угрюмого раздосадованного ревнивца. Алекс не мог понять, что происходит с Гвен: была ли она гениальной актрисой, или действительно из-за чего-то сердилась на него? Баррингтон наклонялся к ней, трогал за руку, а Гвен не возражала против такой фамильярности. Она с улыбкой принимала ухаживания хозяина дома. Алекс видел, что она улыбается Баррингтону так, как улыбалась ему самому в тот памятный вечер, когда они гуляли по набережной Сены.