И она вдруг осознает, что это – не пустые мечты, что они вполне могут сбыться. Ее счастье – в ее собственных руках. Она должна стать актрисой, должна сама выходить на сцену, сделавшись истинной владычицей дум и сердец. И ею так же будут восторгаться, и ей станут хлопать и свешиваться с балконов, крича:
– Виват, Асенкова!
А она улыбнется ему, только ему, и крикнет:
– Здравствуйте, господин Скорский!
И он, конечно, почувствует себя польщенным, потому что ему улыбнулась Варвара Асенкова, премьерша, владычица сердец.
А когда она будет играть любовную сцену, то посмотрит не на своего партнера, пусть это даже будет милый, очаровательный Николай Дюр, а взглянет на него, на него… И все слова любви, которые нужно произносить по роли, она адресует ему, Скорскому! И он поймет, что все эти годы, минувшие с того дня, как сбитенщик пробрался в Театральную школу, синеглазая девочка не забывала его. А вот интересно, вспомнит ли он свое обещание прислать ей после премьеры синие колокольчики? Если да… Если Варя получит эти цветы, они ей станут дороже всех самых роскошных роз на свете! Она раздарит розы подругам, партнерам, швейцару, а себе оставит синие колокольчики, и будет смотреть на них, и поставит рядом с постелью, и ей приснится, что они тихо звенят, навевая мечты о невозможном счастье…
Или возможном?..
Спектакль шел своим чередом, и вот настало время антракта. Варя торопливо поправила матери грим, но теперь она была свободна, ведь Марселина на протяжении всего спектакля не меняла своего унылого наряда.
– Ты слышала, как они кричали: «Браво, Асенкова!»? – задыхаясь от счастья, спросила Александра Егоровна. – Ты слышала, как мне аплодировали, как меня вызывали? Словно вернулись те добрые времена, когда я была молода, красива и играла Сюзанну… Это значит, что подлинный талант не стареет. Понимаешь, Варвара?
Дочь кивнула, и Александра Егоровна, любуясь в зеркале своими возбужденно сверкающими глазами, всем своим и впрямь помолодевшим, похорошевшим лицом, вздохнула:
– Какой чудесный вечер! Право, я могу жалеть лишь об одном: судьба лишила тебя такого счастья. Ах, если бы ты все же решилась хоть попробовать… хотя бы самую маленькую роль… какой-нибудь незначительной субретки…
– Хорошо, – проговорила Варя, и Александра Егоровна от неожиданности чуть не упала с табурета. – Я попробую. Но только роль субретки мне не нужна. Это не мое амплуа. Я хочу играть с Иваном Ивановичем Сосницким в его водевиле «Солейман II, или Две султанши». У него нет никого на роль Роксаны? Так вот, я хочу играть ее.